Тайны Афганистана - Марсель Хассин

Теперь Усама Бен Ладен — убийца и террорист, как и Саддам Хуссейн, Арафат для евреев и прочие исламские лидеры. Таким образом, зло идет с Востока, как будто у нас не было еще худших примеров, вроде Гитлера, Сталина или тех, кто истребил индейцев в американских прериях.

А сегодня? Кто виновен в том, что миллионы африканцев умерли от СПИДа, или в том, что мы едим зараженные продукты?

Разве не зло «терроризм» межнациональных корпораций, загрязняющих окружающую среду, виновных в губчатой энцефалопатии крупного рогатого скота, выпускающих масла, содержащие канцерогенные вещества, поврежденные искусственные почки, сомнительные лекарственные препараты или допускающих смерть детей от голода в странах Третьего Мира.

Кто на стороне добра? На самом деле мы уже сами не знаем, на чьей стороне мы находимся, и мир превратился в арену, где происходит битва зла против зла.

Существует ли борьба между добром и злом? Борьба добра и зла на всех уровнях своего существования — это неиссякаемый источник вдохновения для историй, романов и фильмов. Очевидно, что с точки зрения большинства религий существуют добро и зло, высшей силой добра является Бог, Аллах, Иегова и т. д., высшей силой зла — Сатана, Люцифер и другие порождения ада. Зло превращается в ключевой элемент универсальной драмы, во врага, которого необходимо разгромить и победить. С другой стороны, происходит так, что подчас ценности одних цивилизаций вынуждают своих носителей видеть в представителях иных цивилизаций воплощение зла. Мы, носители западной морали, с нашими демократическими системами и нашей свободой мысли и вероисповедания, полагаем, что находимся на стороне добра. Однако наша свобода нравов, наше потребление алкоголя, наше питание, наше телевидение или кинематограф и другие ценности расцениваются людьми Востока как проявление зла.

Если бы не существовало зло, не процветала бы философия наших религий, ведь в случае отсутствия зла решительно уменьшилась бы потребность в религии, поскольку Бог, не имея могущественного противника, несомненно, утратил бы часть своего величия и большинству вероисповеданий не хватило бы силы, чтобы привлечь к себе паству.

Уже первобытный человек в глубине пещер рисовал животных, которых он собирался поймать, чтобы отпугнуть от них злые силы. Все великие цивилизации исповедовали религии, которые боролись против зла, хотя во имя добра, которое они защищали, совершались самые жестокие и страшные преступления в истории человечества.

Тысячелетия назад в Афганистане родилась религия, основанная на борьбе добра и зла. В этой стране, как мы уже видели, родились великие суфии, сотворившие одну из самых духовных философий мира. Из этой страны вышел буддизм, и, по мнению многих историков, здесь были написаны первые Упанишады. Здесь обрели популярность буддизм и несторианство. Легенды сообщают нам о фантастических подземных городах; здесь находятся следы одного из потерянных колен Израиля. Ко всему этому надо добавить таинственные секты, потомков «ассассинов», тайные братства, силу бараки, а когда мир, казалось, начал забывать об этой стране с великими горными цепями и потерянными храмами, появляется Талибан и Аль Каида. Повторим здесь слова Эрнеста Скотта, которые мы уже приводили в предисловии к этой книге: «С незапамятных времен в Афганистане была сосредоточена загадочная сила, которая периодически прорывается на поверхность в наиболее критические моменты истории, каждый раз приводя к непредвиденному, но ошеломительному эффекту».

Все произошедшее в Афганистане и последствия событий 11 сентября доказывают, что мир, в котором мы живем, представляет собой чрезвычайно сложное образование и что все сомнения, которые нас подстерегают, рождаются в тот день, когда мы открываем, что старые убеждения, системы верований или идеологии были всего лишь обманом и иллюзией.

Ураган религиозного фундаментализма, возникший в Иране в 1978 году, потряс весь мир. Общество XXI века столкнулось с неслыханным террором, взявшим за образец секту «ассассинов», террором, выбирающим мишенью неверных и иностранцев.

Иранская буря распространилась на Алжир, Египет, Саудовскую Аравию, Палестину и Афганистан, где талибы прибегли к древним методам «Горного старца» Аламута. Как говорит Андре Глюксманн, талибы «вновь вытащили на свет Божий свои лозунги о приверженности Корану и своих духовных отцов из знаменитой секты убийц».

Религиозный террорист, вспоминает он о секте ассассинов или нет, в любом случае полагает себя над законом, поскольку он выполняет волю своего Бога. Его святая миссия должна принять форму зла, но чтобы сражаться со злом. Таким образом, террорист взорвет себя на куски, неся смерть неверным и злодеям, всем, кто заслуживает смерти, поскольку он уверен, что наградой ему будет вечный рай. Он поклялся очистить общество, а страдания — его собственные и его жертв — искупят грех.

Фундаменталистский терроризм возродил религиозную войну. Как говорит Ж. Ривьер в своей книге «По следам бога», «всякая война — война религиозная. Они отличаются лишь степенью важности догмы». По мнению Глюксманна, «XX век был абсолютно религиозен. Если следующий будет похож на него, радоваться не придется; скорее мы должны дрожать от страха».

Новый фундаменталистский терроризм, пожалуй, самый страшный из всех, поскольку религиозный фанатик способен на все, чтобы достичь своих целей, он не видит разницы между виновными и невинными, между женщинами и мужчинами, между детьми и взрослыми. У террориста всегда есть особое оправдание своих действий, точно выраженное П. Форестье в книге «Откровения эмира из ЦРУ»: «Если народ бежит от Бога, он породит язычников… поэтому надо убить их всех. Тем хуже, если среди них есть невиновные». Именно эта судьба постигла пассажиров самолетов, угнанных 11 сентября, или арендаторов Торгового центра в Нью-Йорке, или чиновников из Пентагона. Именно это заставляет террориста взрывать себя на остановке школьного автобуса или в универмаге. Отличие от секты ассассинов прежних времен заключается в том, что фида’и старой секты совершали свои преступления в избирательной манере, сегодня важно лишь совершить убийство в доме врага, и чем больше будет жертв, тем лучше, неважно, что это не высокопоставленные чиновники, не высшие военные чины — они граждане страны язычников, неверных, иностранцев… они верят в другого Бога, или, по крайней мере, их светская власть слишком свободно обращается с религиозными догмами.

Новые ассассины из афганской секты Аль Каида готовы умереть, как их древние предки-ассассины. Эти люди опустились на дно отчаяния и не вернулись, а погрузились еще глубже.

Новый терроризм несет смерть, которая бродит по всему миру, и уже нет безопасных мест, нет непроходимых границ, существует лишь тоскливое ожидание следующего удара. Теперь это лишь вопрос времени, ассассины могут подождать; они не торопятся, чем больше пройдет времени, тем больше расслабится враг, поскольку жертва не может все время быть начеку.

Пока мы находимся под угрозой, правительства наших государств скатываются во все больший радикализм, забивают себе голову все новыми мерами безопасности. И если количество нападений возрастет, возрастет и опасность, что их будут замалчивать, заставляя нас поверить в то, что их никогда не было. Все меньше информации о терактах появляется в информационном пространстве, постепенно они превращаются в факты, не заслуживающие внимания. Разве это не то же самое, что произошло с резней в Сомали или голодом в Третьем Мире? Разве они не уменьшились лишь по видимости?