Мама - Алина Дягилева

реальных природных объектов. Но минусом этих самых природных объектов было то, что их объем и рельеф не позволяли очень плотно прикрепить их к листу, и за счет этого их негативы получались размытыми, чего нельзя было сказать о бумажных заготовках, их-то как раз уложить было проще простого.

Особенно расстраивал Антона общий фон фотографий – он постоянно то передерживал рисунок, и тот становился совершенно темным, и никакая промывка не позволяла добиться желаемого оттенка, то наносил раствор такими неудачными мазками, что на выходе получались жирные некрасивые разводы. Он пробовал и так, и эдак, но все равно выходило не очень. «Дело наверняка в том, что у меня какие-то не те растворы, – думал Антон, вспоминая, какие ровные и красивые фоны были на картинах мамы Ники. – Мне тоже нужна эта готовая берлинская лазурь», – сказал он сам себе и решил, не откладывая в долгий ящик, заказать ее прямо сейчас.

Поиск в интернет-магазинах выдавал ему исключительно готовые краски цвета «берлинская лазурь» – от гуашевых до напольных, ему же нужен был такой же порошок, как он видел дома у Ники. Наверное, его растворяют в воде или что-то такое. Он решил погуглить, и поиск вскоре выдал по его запросу сайты, на которых были изображены баночки с небесно-синим порошком, точь-в-точь такого же цвета, как и порошок в доме Ники. «Наверное, это то, что нужно – неуверенно подумал Антон. – Надо попросить маму заказать его». Он отправил несколько страниц с порошком берлинской лазури в закладки и решил что-нибудь почитать до прихода мамы с работы. Он не особо любил читать, не как Ника, которая могла за два дня проглотить огромный том, но иногда он все же мог поваляться с книжкой, грызя яблоко за яблоком и складывая огрызки на пол возле дивана, за что мама потом его постоянно ругала. Он подошел к книжному шкафу и стал рассматривать корешки книг, стоявших там. У мамы была довольно большая библиотека, сама она была «книжным червем», по ее собственному выражению. С ее слов, она начала читать в четыре года и провела за этим занятием большую часть детства и юности. Впрочем, сейчас она тоже много читала, например, могла на целый час залечь с книжкой в ванной или читать, держа книжку в одной руке и помешивая суп другой.

Иногда Антону казалось смешным, что его мама так упорото читает, в то время как он сам спокойно прожил бы свою жизнь без книг и даже не поморщился, а вот мама читающей до посинения Ники, наоборот, ничего кроме телефона, наверное, и не читала никогда.

Антон, откровенно говоря, думал, что чтение – довольно скучное занятие, редко ему попадалась такая книга, чтобы он читал ее дольше получаса, не отрываясь. Ника постоянно советовала ему что-то из того, что она сама недавно прочла, или даже какие-нибудь книги, которые она сама читала в детстве – ее читательские интересы давно ушли далеко вперед от ее возраста, и она хорошо понимала, что какого-нибудь Ремарка Антон точно не осилит, но вот у Каверина, например, есть шанс.

Взгляд Антона упал на «Алису в стране чудес». У мамы было очень старое и красивое издание, сохранившееся еще из ее детства. Она читала ему эту книгу, когда он был маленьким, но он уже успел все забыть. Мальчик вытащил книгу и опустился с ней на диван, не собираясь читать – он только хотел посмотреть картинки, они в этой книге были совершенно сумасшедшие. Он листал страницу за страницей, разглядывал изображения и сам не заметил, как примерно с середины книги начал читать.

За этим занятием и застала его мама, которая была весьма удивлена, потому что прекрасно знала, что ее сын – весьма посредственный читатель, что ее немало расстраивало.

– Что это ты там читаешь? Алису? Ну и ну, с чего бы вдруг?

– Да случайно на глаза попалась, вспомнил, что ты мне в детстве ее читала и там картинки классные.

– Это да, картинги огонь, мне тоже в детстве нравились. Ну и как тебе?

– Ничего так, может, потом целиком прочитаю. Мама, закажи мне берлинскую лазурь, пожалуйста, я там оставил в закладках несколько сайтов.

– Зачем она тебе? У тебя же еще не кончились вроде твои наборы?

– Ну, мне кажется, что у меня не получается именно потому, что у меня нет берлинской лазури, понимаешь? У меня в наборах только эта кровавая соль и лимонное железо, я, наверное, их как-то неправильно смешиваю, у меня получается ерунда какая-то, а я хочу, чтобы было красиво, как у мамы Ники. Я видел, у нее есть берлинская лазурь в порошке. Я нашел такую же, закажи, а? Она не дорогая.

Мама вздохнула:

– Ладно, закажу, что уж там.

Позже вечером после ужина они вместе сделали заказ. Это был какой-то очень специфичный магазин, который торговал разными химическими соединениями, у него не было удобной доставки и нельзя было выбрать маленький объем – пришлось заказать сразу мешок в один килограмм. К тому же, ехать забирать нужно было на другой конец города. И ждать десять дней. Но Антон все равно был доволен. Он потирал руки, предвкушая, как теперь сможет сделать шикарные фотографии, может быть, даже подарит одну из них Нике на новый год.

Ника снова не ходила в школу уже третью неделю, не ходила она и в художку, так что они совсем не встречались. Со слов Ники, у нее снова было какое-то обострение, она сидела на жесткой диете, но ее все равно рвало, кружилась голова, болел живот, и она большую часть дня спала. У нее даже не было сил переписываться, поэтому сообщения Антона могли долго оставаться без ответа – иногда даже по 2–3 дня. Он пробовал звонить, но оба раза, что он пытался, трубку брала мама Ники и говорила, что та спит и лучше ее не беспокоить сейчас, поэтому Антон перестал названивать, да и писать тоже стал пореже. «Только бы мать не увезла ее снова в этот, как его, детокс-центр», – думал Антон про себя.

Стоял конец октября, на улице было холодно, гулять не хотелось, каждый день Антон плелся домой из школы и из художки один – остальные одноклассники и приятели жили в другой стороне от школы, Ника единственная жила в той же стороне, что и он. Проходя мимо ее дома, он задирал голову, чтобы разглядеть ее окно на шестом этаже. Он бывал у нее в дома всего пару раз, но, несмотря на это, четко