Большая игра - Михаил Ланцов

Французские жандармы не стали ждать второго приглашения и ринулись в атаку. Да вот те раз. В этой видимой мешанине бегущих людей стояли как утесы роты пикинеров. Которые и приняли на себя удар лучшей в мире тяжелой конницы. Затрещали. Закряхтели. Кое-где даже посыпались. Но в целом — устояли.

Первая линия устояла. А тут и вторая двинулась вперед. Аркебузиры же, прятались за пикинеров и поддерживали их как могли.

Бежать назад было страшно. Там своя конница. А то, как лют Карл к беглецам и дезертирам, они прекрасно знали. Поэтому предпочитали прятаться за «широкую спину» вчерашних крестьян-пикинеров, а не соваться под копыта жандармов — своих ли, чужих ли.

Так что, волей-неволей ударный кулак французской конницы завяз в бургундской пехоте. Великий же герцог Запада повел своих жандармов на артиллерию противника. То есть, в обход основной баталии.

Луи и его командиры заметили этот маневр не сразу. Они подумали поначалу, что он хочет ударить во фланг жандармам. И готовили швейцарцев для нанесения фатального удара по бургундской армии. Но… Карл выйдя во фланг французской конницы, отвернул и пошел на кулеврины.

Пока командование противника успело отреагировать.

Пока швейцарцы перестроились и двинулись спасать орудия.

Пока суть да дело… от прислуги артиллерийской мало кто остался.

Да, Карл отвернул, не желая сталкиваться своей конницей с швейцарской колонной. А жандармы короля, наконец вырвавшись из навязчиво-гостеприимных объятий бургундской пехоты, отошли. С потерями. С заметными потерями. Потому что аркебузиры стреляли почти в упор из-за спин пикинеров. И латы далеко не всегда помогали… Очень далеко не всегда.

Впрочем, пехота Бургундии после этой драки пребывала в расстройстве, если не сказать больше. Ощутимые потери и полное смешение боевых порядков превратило все эти роты с одну большую толпу.

Ударь Луи по ним сейчас этой швейцарской баталией — и все. Победа у него в кармане. Однако он не решился. Он испугался, что если потеряет швисов, то окажется наголову разбит.

Поэтому он занялся эвакуацией орудий под прикрытием швейцарцев и изрядно потрепанных жандармов. Карл же рвал и метал волосы на всех известных местах, пытаясь навести порядок в своей пехоте. Ведь решительная победа ускользала у него из рук. Жандармом короля все еще было больше, из-за чего завершить дело натиском конницы не представлялось возможным. Да и швейцарцы пугали. А вот удар он всей массой его новой пехоты — это да, это было бы успехом. Перед ней, как он думал, даже и швейцарцы не устоят, ибо не имеют такого количества огнестрельного оружия.

Но время утекало. И Луи организованно отходил.

Победа? Победа. Но какая это победа? По очкам. Случайная скорее. И опять — хитростью, а не доблестью…

—Что ты хочешь?— устало спросил Людовик, когда они вечером вновь съехались на поговорить.

—Я хочу, чтобы ты провозгласил моего брата, герцогом Шампани.

—Но Шампань графство.

—В твоей власти провозгласить ее герцогством и передать в наследное владение Антуану.

—То есть, тебе?

Карл молча пожал плечами. Мол, какая разница? Брать себе этот титул он не хотел, а укрепить положение самого своего верного и надежного союзника желал. Не говоря уже о том, что Шампань позволила бы Бургундии объединить свои владения, расположенные в собственно Бургундии с теми, что лежали в Нидерландах.

—Это все?

—Нет. Не все. Второе мое требование сущая мелочь. Ты должен признать меня Милостью Божьей руа де Бургонь.

—Что, прости?

—Полагаю, что глухотой ты не страдаешь.

—Я не могу тебя признать руа. Это в праве сделать только Святой Престол.

—Святой Престол в праве провозгласить создание нового королевства. Тут же это не требуется. Титул этот существует. И он узурпирован Фридрихом Габсбургом, не имеющим к Бургундии никакого отношения. Поэтому я требую, чтобы ты признал мои права на этот титул.

—Ты с ума спятил?— с некоторой жалостью в голосе спросил Людовик.

—Не больше, чем ты.

—Слава Иоанна глаза застит?

—Он поступил по закону и праву. Он показал нам, что с несправедливостью можно бороться силой. И Бог сегодня явно нам продемонстрировал его правоту.

—Ты считаешь?

—Ты не знал наши с Иоанном договоренности. И на основании своих домыслов навыдумывал про меня всяких гадостей. Да людям о том стал болтать, пороча мое честное имя. И вот — Всевышний сказал свое слово. Твою армию разбили мои крестьяне.

Людовик промолчал, задумавшись.

Многие задумались.

—Я не могу отдать тебе Шампань.

—Тогда я заберу больше,— пожав плечами, произнес Карл.

—Ты в этом уверен?

—Из Бургундии уже идет подкрепление,— криво усмехнулся Великий герцог Запада.— Да, я уверен в своих силах.

—Подкрепление?— удивленно стали перешептываться в свите короля.

—Ты удивлен?

—Да, брат мой,— кисло произнес Людовик. Он не знал, что Карл блефует. И если текущий расклад сил еще оставлял ему возможность для маневра и даже надежду на успех, то подход свежих подкреплений — был финалом. Мрачным финалом.

Кто оттуда мог идти?

Да кто угодно. Самым безобидным выглядел подход еще нескольких тысяч пикинеров и аркебузиров. Но ведь могли выступить и противники короля. Союзники Карла, которых он не привлек к этой войне. Пока не привлек. И что тогда? Если поражение в битве при Париже выглядело достаточно условным, то подход свежих сил, особенно если это ополчение союзных герцогу феодалов, угрожало полным разгромом в полевой битве.

В обычных условиях это не страшно. Людовик бы отступил. Собрал силы. И вновь отправился в поход в надежде вернуть свое. Ведь Карлу пришлось бы завоевывать Шампань. Всю. А это долго. Очень долго.

Но сейчас такое поражение было для него недопустимой роскошью. И так его власть висела на волоске. А тут новая — беда. Он мог держать пари — в случае полного разгрома в полевой битве в войну включатся многие на стороне Бургундии, начав разрывать Францию на куски. И отбиться от них он бы не имел никакой возможности…

***

Кирьян сын Зайцев стоял на носу струга и наблюдал за тем, как он медленно приближается к Рязани. Этот славный город он помнил. Смутно, правда. Он был здесь с Государем тогда, во время похода, много лет назад.

С тех пор многое переменилось…

И он сам, и город.

Он прошел три общих класса школы, организованной королем. Офицерский класс, артиллерийский, механический, химический и особый класс естествознания. Из-за чего выглядел в глазах окружающих, наверное, одним из самых образованных людей на всю округу.