Джейн и Эмма - Джоан Айкен

— Ваш зять намерен выделить приданое и мисс Фэрфакс, если она захочет выйти замуж? — спросила миссис Черчилль, проявлявшая почти профессиональный интерес к подобным делам.

В этот момент обе леди пили чай с вафлями в библиотеке Джона Харви, после того как с откровенным неудовольствием убедились, что семейства Диксонов и Кэмпбеллов отбыли в трех колясках на прогулку вокруг озера Редипол.

Миссис Фицрой уже открыла рот, чтобы ответить отрицательно, но ее перебил военный оркестр, так оглушительно громко заигравший «Правь, Британия, морями», что беседа временно прекратилась: пока звучала музыка, миссис Фицрой получила возможность подумать. И в результате ее размышлений, когда миссис Черчилль, всегда необычайно целеустремленная, если речь шла о получении информации, повторила вопрос, она ответила:

— Мне, конечно, в точности не известны намерения зятя, мэм. Он со мной не делится. Но он в высшей степени привязан к этой девушке, это я точно знаю. Так что я бы не стала исключать вероятности такого развития событий…

Нечто услышанное ею не далее как утром о братьях Диксон навело ее на мысль сделать гадость девчонке Фэрфакс, хотя сама миссис Фицрой ни за что не употребила бы столь неэлегантного выражения.

— Насколько я поняла, юной леди предназначена карьера учительницы.

— Именно таков был первоначальный план, мэм. Но зять настолько привязался к сей юной особе, что вопрос о ее работе постоянно откладывается.

Здесь миссис Фицрой нисколько не преувеличивала. Несколько раз после достижения восемнадцатилетнего возраста Джейн говорила Кэмпбеллам, что ей пора становиться независимой, что она должна перестать быть для них обузой и ее присутствие мешает Рейчел чувствовать себя хозяйкой, но и полковник, и его жена отвечали, что пока не готовы с ней расстаться. Вот когда Рейчел устроится в жизни, такой шаг придется сделать, но пока бедняжка Рейчел ни за что не пожелает расстаться со своей лучшей подружкой. «Она так оживлена и непринужденно себя чувствует, когда ты рядом, моя дорогая Джейн», — настаивала миссис Кэмпбелл. С этим Джейн, испытывая сильные внутренние сомнения и колебания, не могла не согласиться; не было сомнений в том, что Рейчел вела себя намного свободнее, когда подруга была рядом, а значит, имела больше шансов получить предложение руки и сердца, чего ей все втайне желали. «Но, — думала Джейн, — рано или поздно ей придется научиться обходиться без меня, а я пока живу в некоем раю для дураков, привыкая к удовольствиям и радостям, для которых не предназначена и которых, вероятнее всего, на моем жизненном пути больше никогда не будет. Кэмпбеллы обо мне в этой связи не думают».

Когда полковник Кэмпбелл прочитывал свою газету, Джейн регулярно с ужасом и неприязнью просматривала колонки с объявлениями; не далее как этим утром она прочитала: «Требуется юная особа с отличным образованием и безупречными рекомендациями, чтобы взять на себя ответственность за прекрасную семью из шести детей и обучению их языкам, рисованию, математике и хорошим манерам. Оплата 10 долларов за полгода». Ей вспомнилась мрачная и гнетущая обстановка конторы на Уигмор-стрит. «Вот, что меня ждет, — думала Джейн, — через год или около того». В какой-то момент она ощутила отчаянное желание немедленно отделиться от Кэмпбеллов и, не оттягивая больше, начать унылую жизнь, которая ее неминуемо ожидала. У нее не было иллюзий относительно положения гувернантки даже в самой высокопоставленной семье: социальная пропасть между ней и нанимателями, пусть и на первый взгляд невидимая, все же была. Гувернантку обычно приравнивают к прислуге высшего ранга, — она ведет одинокое существование, не имеет строго определенного места в домашнем хозяйстве, а в ее обязанности частенько входит не только вдалбливание в головы детей теорем Эвклида или латыни, но и купание малышей и починка одежды. Жизнь мисс Уинстэбл или мисс Тейлор была очень комфортной, можно сказать, роскошной по сравнению с существованием других женщин, работавших в семьях, с которыми водили знакомство Кэмпбеллы. Джейн однажды спросила миссис Кэмпбелл, есть ли какая-нибудь другая сфера деятельности, в которой может найти себя образованная молодая девушка и заработать себе на жизнь. Миссис Кэмпбелл, активно занимавшаяся общественной деятельностью, не могла этого не знать. Но леди лишь покачала головой:

— Ничего приносящего доход, моя дорогая Джейн. Все леди, с которыми я связана, действуют на сугубо добровольной основе — вот почему только богатые люди могут быть социальными реформаторами.

Втайне родители Рейчел надеялись, что Джейн, даже не имея приданого, сможет привлечь внимание какого-нибудь подходящего молодого человека: ведь она красива, музыкально одарена, элегантна и имеет безупречные манеры. Это и было главной причиной того, что они не спешили отпустить ее в самостоятельную жизнь.

Все эти соображения периодически поднимались, а потом снова стихали в уме Джейн. Сегодня, собираясь на прогулку к озеру Редипол, она решила, что, поскольку ей велели наслаждаться жизнью, она, пожалуй, так и поступит, пусть даже ненадолго. Пусть кто-нибудь другой возьмет на себя ответственность за шестерых превосходных детишек. И она с интересом уставилась на озеро, где было очень много лебедей.

Экскурсанты устроились в трех открытых колясках, нанятых в «Ройял-отеле». Первой коляской правил Фрэнк Черчилль, его пассажирами были Рейчел и миссис Консетт, второй — полковник Кэмпбелл, с ним ехали Сэм и его мать, третьей — Мэтт Диксон, он вез миссис Кэмпбелл и Джейн. Миссис Кэмпбелл очень редко соглашалась принять участие в подобных мероприятиях, вот и в этот раз ей в руки попали труды некоего научного общества о преобладании легочных заболеваний среди рабочих, добывающих фарфоровую глину, который она внимательно штудировала, не обращая почти никакого внимания на окружающих.

А Мэтт рассказывал Джейн о своем доме, Бейли-Крейг.

— Жаль, что вы не видели его, мисс Фэрфакс. Как там красиво! Горы спускаются прямо к берегу озера, и по вечерам или на рассвете они покрываются причудливыми узорами всех возможных цветов — от лавандового до синего и золотистого; эту игру красок невозможно описать словами. А маленькие домики стоят у кромки воды белые, словно жемчужины. Знаете, всякий раз, когда я вынужден уезжать оттуда в Дублин, это разбивает мне сердце.

— Вы много времени проводите в Дублине? — захотелось узнать Джейн. — Это красивый город?

— Лучший в мире, можете не сомневаться. Там великолепные мосты, замечательные улицы, очень красивая река; некоторые сравнивают его с Венецией, но, по моему убеждению, Дублин лучше.

Он еще некоторое время описывал ей красоты Дублина, потом они поговорили о книгах, обнаружив много общих пристрастий, и о музыке, напомнив друг другу любимые мелодии и попытавшись вспомнить забытые.

— Сэм знает, что я имею в виду, — сказал Мэтт о музыкальной теме Корелли, — он сразу напоет ее вам. — Так разговор коснулся здоровья Сэма. — Бедняга! Мне бесконечно жаль, что его так вымотало путешествие. Мама надеялась, что проведенное здесь лето поможет ему пережить зиму. Я очень беспокоюсь о нем. Сегодня утром он объявил, что никогда не женится, потому что ни одна нормальная женщина не захочет с ним возиться; вы даже не представляете, как это грустно, ведь он самый добрый и хороший человек в мире, он стоит пятидесяти таких, как я. Приняв сан, он, безусловно, станет святым.