А ночь была как музыка, как милость - Валерий Столыпин

Трудится в кровати как одержимый, с энтузиазмом.

Настоящим мужиком оказался.

Нинка теперь одного его любит, солнышко ненаглядное.

Всё-таки девки – дуры набитые: никакие мужики не козлы – скорее дракошечки.

– Знали бы вы, как он стихи читает! Нет в вас подруги романтики – одна похоть.

Бутылка марочного вина стояла открытая, но нетронутая. Тусклый свет из коридора едва освещал обеденный стол.

Виктор смотрел на неё отсутствующим взглядом.

Повода для пития не было. Зато было соответствующее настроение, точнее его полное отсутствие, замещение эмоций полной апатией.

Прошло три месяца как его Катя, точнее уже не его, встречается с другим мужчиной.

Было обидно, досадно и странно видеть любимую в компании малознакомого  человека, здороваться с ним за руку, целовать Катю в щёку, делать вид, что это нормально и правильно.

Сначала она сказала, что очень устала от отношений, что ей нужно побыть одной, разобраться в своих чувствах, прийти в себя. Просила дать время, не звонить, не искать встреч.

Как он мог отказать в такой малости любимой женщине?

При нечаянных встречах Катя отводила взгляд, чувствовала себя неловко. Он думал, что девушка болеет, предлагал помощь.

Игра в прятки продолжалась пару недель.

Затем Катя пригласила его в кафе.

Виктор приоделся, купил цветы.

– Наконец-то, – ликовал он, – Катя пришла в себя. Как же я соскучился.

Действительность возбудила его гораздо сильнее, чем продолжительный страстный поцелуй.

– Мы же с тобой друзья, правда? – С акцентом на этом странном слове спросила Катя.

Виктор не умел читать между строк, поэтому с радостью согласился, попытался нежно накрыть её ладонь своей. Любимая отдёрнула руку, странно сморщилась, принялась оглядываться по сторонам, словно кого-то искала.

– Ты же знаешь, Катя, я тебя люблю. Скажи хоть что-нибудь приятное.

– Уже сказала. Мы с тобой друзья и только. Давай не будем больше произносить слово любовь. Я подруга, ты друг… Или никто. Извини, мы должны расстаться.

– Почему, Катенька. Мы с тобой скоро два года. Это целая жизнь. Что случилось? Я тебя чем-то обидел?

– Нет, Витя, я полюбила другого мужчину, это очень серьёзно.

– А я, как же я?

– Предлагаю остаться друзьями. И не устраивай, пожалуйста, сцен. Это ничего не изменит. Прости.

– Давай не будем торопиться. Такое не решается разом. Давай ты ещё немного от меня отдохнёшь.

– Я уже отдохнула. И подумала. Только не нужно устраивать сцен. Мы не дети. Я не передумаю.

Катя прятала глаза, нервно теребила концы шейного платка, нервно кусала губы.

– Я его знаю?

– Не имеет значения. Мы уже. .. Да, мы уже ночевали вместе. Скажи, Витя, почему я должна перед тобой отчитываться?

– Я не спрашивал о подробностях. Ты намеренно делаешь мне больно?

– Если тебя это бесит, давай забудем обо всём.

– Если бы это было просто. Я согласен быть твоим другом.

Катя встала из-за стола, поблагодарила за дружбу, поцеловала в лоб, как покойника, и ушла, оставив на столе деньги за заказ.

Виктор ничего не видел сквозь пелену, застилающую глаза.

Остановить слёзы не получалось.

Три дня он не ходил на работу: купил больничный у знакомой медсестры.

Воображение рисовало оптимистичные сцены возвращения любимой в множестве вариантов реализации этого события.

Иногда подступало ужасное раздражение, злость на вероломно оставившую его женщину. Было желание уничтожить соперника, раздавить, как клопа.

Виктор понимал, что друзья так не поступают, а ведь он согласился на эту непостижимую, противоестественную роль.

Душа выла и стонала, медленно умирая.

Он ещё не знал, не представлял, как справится с невыполнимой задачей, но решил проявить стойкость. Ведь нет ничего невозможного. Ради любимой можно вытерпеть и не такое.

Вчера в почтовом ящике Виктор нашёл приглашение на дружескую вечеринку. Обычно на такие встречи приходили парами.

– Вот и первое испытание. Придётся изображать из себя друга.

Виктор не спал всю ночь, перебирал оптимистические варианты свидания с Катей и её мужчиной.

На ум неожиданно пришла нечаянная идея выдумать ответную любовь. Ему казалось, что таким образом можно убить трёх зайцев: избавиться от неприятных расспросов, объяснить неважное настроение и возбудить Катину ревность.

Никто не любит проигрывать. Каждый хочет чувствовать себя победителем.

Одно дело, когда ты ушёл, оставив в душе и сердце бывшего избранника разруху и хаос, совсем иное, если тебя тут же забыли, немедленно нашли замену.

Все хотят чувствовать свою исключительность. Свергнутая, обращённая в прах вера в неоспоримые достоинства своей личности пагубна, обидна. Такая ситуация видится катастрофой.

Катя непременно должна клюнуть на такую наживку. У неё не останется других желаний, кроме стремления восстановить статус-кво, доказать своё превосходство над любой другой женщиной.

– Она вернётся, непременно вернётся. Или я покончу с собой.

Виктор убедил себя в верности такой теории, сочинил правдоподобную легенду,  воодушевился возможностью вернуть любовь.

На вечеринке мужчина вёл себя довольно активно, всем и каждому рассказывал, какая замечательная у него теперь девушка, которую зовут Снежана, что она работает хирургической медсестрой. Поэтому не смогла прийти.

Друзья поверили. Катя тоже.

Виктор пригласил её на танец. Девушка двигалась неуклюже, старалась держать партнёра на расстоянии.

Немного погодя он понял, что Катя беременна, именно поэтому осторожничала в танце.

Она то и дело дотрагивалась до живота, озабоченно, но со значительной долей удовлетворения смотрела на него.

Виктор понял, видел, чувствовал, что она счастлива. А ведь он не так давно мечтал о свадьбе, придумывал цели для семейного благополучия, мечтал о том, что Катя родит ему двух детишек.

Обычно мужики твердят о том, что хотят непременно сына.

Хотят, без наследника род не имеет продолжения, это так, но Витька мечтал о дочке, о маленькой копии любимой женщины, которую боготворил.

Он мечтал о том, как будет носить её на руках, беседовать долгими вечерами, читать перед сном, играть в куклы.

Виктор умел мечтать, воспроизводил свои выдумки в цвете, изменяя время от времени антураж и сценарий событий.