Сто девяносто девять ступеней. Квинтет "Кураж" - Мишель Фейбер

Погрузив свой багаж вслед за багажом Кэтрин, Роджер беззаботно направился к передней двери и уселся в кабине рядом с директором. Он даже не спросил разрешения. В этом был весь Роджер.

Кэтрин взобралась в салон бананово-желтого автобуса следом за остальными участниками. Как и подобает настоящим англичанам, они поделили между собой имеющиеся девять сидений с математической точностью, усевшись так, чтобы каждый оказался как можно дальше от остальных. Бену Лэму, впрочем, чтобы разместить все свои сто двадцать килограммов, потребовалось целых два сиденья.

Кэтрин бросила взгляд на Джулиана. Прошло три месяца с тех пор, как она видела его в последний раз — по крайней мере так сказал ей Роджер. Самой же Кэтрин показалось, что прошло не меньше трех лет. В профиль надменное лицо тенора с тяжелыми веками, шикарной, ухоженной темной шевелюрой и безупречными скулами могло показаться лицом кинозвезды, причем видно было, что кроме внешности имеется в наличии и соответствующий характер — заносчивый, по-детски капризный. Он мог бы приходиться ей старшим братом, которого у нее на самом деле никогда не было, постоянно бросать ей вызов, все время оказываясь на шаг впереди нее на пути в волнующий и запретный мир взрослых, но при этом все равно оставаясь в ее памяти все тем же мальчишкой в коротких штанишках, постриженным под полубокс в парикмахерской торгового центра. Но Джулиану было только тридцать семь, так что на самом деле Кэтрин была его старше на целых десять лет.

Как только автобус отъехал от станции, Кэтрин задумалась о том, что она всегда чувствовала себя моложе окружающих, за исключением тех случаев, когда разница в возрасте была слишком очевидной. Но это не было с ее стороны проявлением превосходства: это было проявлением неполноценности. Все вокруг казались ей взрослыми, кроме ее самой. Ей еще только предстояло повзрослеть.

Впереди Ян ван Хёйдонк беседовал с ее мужем. Директор фестиваля говорил таким тоном, словно руководил культурными мероприятиями по меньшей мере со времен Второй мировой войны. Впрочем, все директора говорят в таком стиле, думала Кэтрин, все эти молодые выскочки по административной части. Тот парень в Барбикене был того же племени — родился так недавно, что даже «Битлз» не видывал, а рассуждал с таким видом, словно сам Питер Пирс[12] рыдал ему в жилетку в день, когда умер Бенджамин Бриттен.

Самоуверенность — забавное качество, если хорошенько поразмыслить. Кэтрин, разминая пальцами затекшее плечо, посмотрела в окно — автобус как раз въехал в лес, который был до того красив, что казался невсамделишным. Несмотря на то, что ее везли в машине по направлению к уютному гнездышку, подготовленному для нее поклонниками ее таланта, она почему-то чувствовала себя обманщицей — даже под этим ярким солнцем, во время безмятежного путешествия через сказочный лес, она чувствовала, как страх дышит ей в спину. Но почему? Почему она, музыкант с международным именем, сидит и гадает, не выглядит ли она безвкусно одетым ничтожеством, в то время как этот самый Ян ван Как-его-там — неоперившийся бюрократ, у которого едва сошли с розовой шеи прыщи переходного возраста, — уверен в себе на все сто? И даже Роджер почтительно слушает рассказ Яна о том, каким образом он намеревается править кораблем фламандского искусства в бурных и неизведанных водах нового века.

— Разумеется, — говорил Ян, в то время как микроавтобус продолжал углубляться в чащу леса, — мультимедийные представления в мире рок-музыки давно уже стали обычным делом. Вы видели «Ад в Поднебесье»?

— Э-э-э… ах да, фильм о пожаре в небоскребе? — Роджер предпочитал фильмы Трюффо и Бергмана.

— Нет, — объяснил Ян, — это мультимедийный музыкальный коллектив из Англии. Они демонстрировали по всей Европе свою работу «Каддиш», посвященную Холокосту, — разумеется, включая их и вашу родину. В представлении участвуют множество видеопроекторов, полный симфонический оркестр, венгерская певица Марта Шебештьен — очень много всего. Я надеюсь, что с этой «Partition Mutante» удастся организовать что-нибудь в том же духе — разумеется, с поправкой на то, что речь идет о классической музыке.

Директор притормозил и нажал на клаксон, чтобы спугнуть перебегавшего дорогу фазана. До сих пор им навстречу не попалось ни одной машины.

— Вим Ваафельс, — продолжал директор, — один из лучших молодых видеорежиссеров в Нидерландах. Он посетит вас где-то примерно через недельку и покажет вам видеоряд, под который вы будете петь.

Джулиан Хайнд, который тоже прислушивался к беседе, вставил:

— То есть мы будем вроде как «Вельвет Андерграунд», а этот парень с видео изобразит из себя нашего Уорхолла с «Неизбежным пластиковым взрывом»[13]?

Роджер посмотрел через плечо на Джулиана с немым недоумением, но директор утвердительно кивнул. Кэтрин не имела ни малейшего представления, о чем идет речь, но ей было прекрасно известно, как Роджер не любил, когда кто-нибудь знал о музыке что-нибудь такое, чего не знал он.

У Кэтрин от разочарования екнуло сердце, когда она поняла, что и на этот раз ее муж не упустит возможности отомстить исподтишка. Она изо всех сил пыталась сосредоточить свое внимание на прекрасных видах за окном, но она все равно слышала, что происходит у нее за спиной: Роджер ловко перевел разговор на тему бюрократических тонкостей культурных институтов ЕС — предмет, о котором Джулиан не имел ни малейшего представления. Он с нежностью вспоминал о правительстве французских социалистов, которое сделало Парижское бьеннале 1985 года незабываемым событием, и выразил тревогу по поводу последних решений руководства амстердамского «Концертгебоу». Раздражение Кэтрин постепенно переросло в скуку — ее веки сами собой смежились от нестерпимо яркого солнечного света.

— Кстати, — перебил директор, которому явно была не очень интересна участь «Концертгебоу», — ваш квинтет — это семейное предприятие?

Кэтрин вновь обратилась в слух: интересно, что Роджер ответит на это? Никто в квинтете, кроме нее и Роджера, не имел никакого отношения к фамилии Кураж, а она при любой возможности предпочитала пользоваться своей девичьей фамилией, настолько ей была неприятна мысль, что кто-то будет называть ее Кэт Кураж. Ей не хотелось прожить остаток дней своих под именем, которое больше подошло бы какой-нибудь супергероине из комикса.

Роджер учтиво обошел скользкий вопрос.

— Хотите верьте, хотите нет, — сказал он, — но квинтет назван вовсе не в мою честь. Я считаю себя всего лишь одним из участников ансамбля, и когда мы выбирали себе название, мы перебрали множество вариантов, но слово «кураж» показалось нам наиболее подходящим.

Кэтрин заметила, что Джулиан как-то чересчур демонстративно склонил голову набок. Она увидела, как рот его расплылся в ухмылке, а Роджер и директор тем временем продолжали беседу.