Восток - Эдит Патту

– Какие причины, мама? – спросила я наконец.

Она немного поколебалась:

– Слова гадалки. Она предсказала, что…

– Что? – Я сжалась и отпрянула от нее.

– Что все мои северные дети умрут, – неохотно проговорила мама. – Погибнут под снежными обвалами.

– Понятно.

– Нет, это мне понятно теперь, что поверить таким словам было верхом глупости. Вот на днях я слышала, что у Агнеты Гутбьёрг родилась девочка, хотя та самая гадалка предсказывала мальчика.

– Я рада это слышать, – просто сказала я, и мы улыбнулись друг другу.

Потом направились к дому.

– Хоть бы отец поскорее вернулся! – вздохнула мама. – Недди, наверное, говорил тебе, что у нас с отцом последнее время не ладится. Думаю, если он увидит, что ты дома, отношения наши улучшатся.

– Мне бы очень этого хотелось.

Мы немного помолчали.

– Можно я… – она замялась, – спрошу про то, как ты жила эти последние месяцы? Ты ни в чем не нуждалась? Еда у тебя была? Ты так похудела.

– Это только из-за тоски по дому. Там не так уж и плохо, мама. И очень сытно кормят.

– А белый медведь? Он живет там же, где и ты?

– Да. Мама, я не могу рассказывать об этом. Я обещала.

Она внимательно посмотрела на меня, как будто пыталась угадать, действительно ли я была в безопасности.

– Белый медведь добр ко мне, – сказала я.

– А что это за место?

– Я называю его замком, хотя он больше похож на просторное охотничье жилище, как у богатых людей из Андальсинов в горах.

– А прислуга есть?

– Да, вроде того. Я их почти не вижу.

– И чем ты там занимаешься?

– Тку или шью. Там просто потрясающий станок. Я сделала это платье. – Честно говоря, показывая на свою одежду, я сразу вспомнила про бальные платья, которые лежали в кожаном кошельке, но его, к сожалению, я оставила в замке.

– Оно симпатичное, Роуз. Я рада, что у тебя есть станок. А ты видишься с медведем каждый день?

– Обычно да, – кратко ответила я и попыталась идти быстрее, но мама крепко держала меня за руку. Она не спешила.

– А где ты спишь? У тебя удобная кровать?

Я насторожилась:

– Очень.

Заметив, что Недди выходит из новой мастерской отца, я вздохнула с облегчением. Вытащила руку из маминой и помахала Недди, выкрикивая его имя.

Мама, по-моему, даже поморщилась, когда Недди подошел к нам. «Она хотела порасспрашивать меня еще, – подумала я. – Белый медведь был прав».

Медведь оказался прав и еще кое в чем. В первый же вечер за ужином каждый из семьи, кроме мамы и Недди, что-нибудь да сказал о том, что вовсе не из-за медведя выздоровела Зара и удача вернулась к нам в дом. Это все Гаральд Сорен помог – и еще, конечно, папин талант. Появление белого медведя, его просьба и мой уход с ним были лишь случайным совпадением. Даже Зара сказала, что белый медведь – хоть и говорящий – не мог вылечить ее. Ее вылечил доктор с помощью лекарств. Таким образом, единодушно решили они, мне не нужно возвращаться. Я должна остаться дома.

Я повернулась к маме:

– Что ты думаешь? Это было совпадение?

Мама поставила на стол кувшин со сладкими сливками для свежей клубники, которая лежала у нас в тарелках, и в упор посмотрела на меня.

– Нет. Не думаю, что это совпадение. Удача вернулась, потому что мы дали медведю то, что он просил. Но, Роуз, я считаю, что теперь ты можешь думать, что твое обязательство выполнено.

– Белый медведь просил меня вернуться. И я пообещала.

– Я не понимаю… Сикрам Ралатт ясно сказал… – Мама выглядела озадаченной. – В таком случае, хоть мне невыносимо больно говорить об этом, ты должна вернуться.

– Мама! – закричала Зара.

– Как ты можешь, мама? – возмутилась Зорда.

Я слушала, как они хором выражали протест и разочарование, а потом сказала с улыбкой:

– Впереди еще столько времени. Давайте не будем вспоминать о расставании раньше срока. Мама, можно еще клубники?

Я чувствовал, что от маминых слов Роуз стало больно. Или это мне стало больно? Я не мог поверить, что мама опять идет на поводу у суеверий. Хотя мама и Роуз придерживались одного мнения – что Роуз должна вернуться к медведю, – убеждения эти происходили из разных соображений. Для Роуз это было делом чести: она обещала. А мама… Ну не желала она поступать вопреки своим дурацким суевериям. Если бы только папа был здесь!

Мы ждали его каждый день, а он не возвращался. Мы освободили Роуз от домашних обязанностей на ферме, но она все равно работала с нами. Она шепнула мне но секрету, что соскучилась по ежедневной работе по хозяйству, и рассказала, что ее прачечная в замке была единственным местом, где она могла делать все сама. Время от времени она делилась какими-нибудь мелочами из ее жизни в замке, и постепенно у меня в голове сложилось определенное представление.

– По твоим рассказам складывается впечатление, что медведь тебе нравится, – сказал я однажды, после того как Роуз описала мне ее обычный вечер у станка с рассказыванием сказок.

Она немного удивилась:

– Ну да, наверное, в какой-то степени. Иногда мне его жалко. Когда я вижу в его глазах что-то человеческое, изо всех сил пытающееся зацепиться, остаться… Для тебя это все бессмысленно, должно быть.

– Ты сочувствуешь ему.

– Да. – Роуз посмотрела вдаль. – Особенно когда он дрожит… – Она виновато замолчала.

– Дрожит?

– По ночам. Понимаешь… – Она опять замолчала. – Ты должен пообещать, что никому не скажешь, – произнесла она очень серьезно. – Особенно маме.

Я пообещал.

– Мне кажется, я не должна рассказывать о том, что было в замке по ночам, хотя он никогда мне не запрещал… Это так странно и неловко. Может, если я расскажу тебе, то сама что-нибудь пойму. – И она поведала мне про своего ночного гостя и про темноту, которую нельзя осветить. И еще про ночную рубашку, которую она ему сделала. И наконец, про подозрения, что это белый медведь спит рядом с ней.

– Иногда меня раздражает неведение. Хочется подойти и посмотреть на него. Но я не осмеливаюсь. Я пробовала зажигать разные лампы и даже сама делала фитилек. Но ничего не получается. Думаю, это волшебство, Недди. Что скажешь?

Я не знал, что сказать. Ее история была фантастична, как те сказки, которые я сам рассказывал Роуз, когда она была маленькой.

Я покачал головой. Но внезапно меня осенило.