Цена предательства. Сотрудничество с врагом на оккупированных территориях СССР, 1941–1945 - Джеральд Рейтлингер

16 июля в Ангербурге (Восточная Пруссия) на совещании с Герингом, Кейтелем, Розенбергом, Ламмерсом и Борманом Гитлер заявил, что Сталин приказал разжечь огонь партизанской войны в тылу германского фронта. «Эта партизанская война даже дает нам некоторое преимущество. Она позволяет нам стереть с лица земли каждого, кто нам противостоит». И спустя шесть дней Гитлер приказал Кейтелю разослать приказ о юрисдикции плана «Барбаросса» еще более широкому списку лиц, добавив знаменательный пункт. Отныне командиры не должны были обращаться в гестапо за помощью. Они должны были сами принимать «уместные драконовские меры». 27 ноября, однако, Кейтель засомневался и приказал, чтобы все, кроме командующих армиями, уничтожили свои копии этого приказа, который, однако, остался в силе.

Фактически приказ о юрисдикции плана «Барбаросса» оставался в силе в течение всей войны. Он стал хартией германского солдата в антипартизанской войне. Приказ был утвержден Гитлером в тот момент, когда ожидалось, что кампания будет короткой, и организованного сопротивления за линией фронта не предусматривалось. Советские соединения численностью с дивизию и даже с армейский корпус (к сожалению, не только корпуса, но и целые армии, и даже несколько армий. — Ред.) укрывались в огромных лесах в тылу германского фронта. Но приказы о юрисдикции «Барбароссы» должны были применяться к ним и к их помощникам из гражданского населения. В главе, посвященной партизанской деятельности, прослеживаются некоторые детали жизни этих гражданских помощников, в большинстве своем жителей деревень, которые были вынуждены кормить и давать приют советским вооруженным отрядам. Согласно приказу, их могли убить в массовом порядке по приказу любого офицера в ранге командира батальона. Многочисленные боевые рапорты даже в июне 1943 г. показывают, что их в течение войны действительно убивали таким образом и часто многими тысячами сразу. Приказ о комиссарах обрел мировую известность как выражение нового устава варварства в войне. Приказ о комиссарах стал оправданием повальных убийств военнопленных, а приказ о юрисдикции «Барбароссы» оправдывал уничтожение гражданского населения.

Как мы уже видели, Кейтель издал первоначальный приказ о юрисдикции «Барбароссы» 14 мая 1941 г., в то время как Браухич издал приказ о комиссарах 8 июня. В пределах этого промежутка времени, 24 мая, Браухич сделал жест, который, как он утверждал, выполнял его обещание командующим армиями свести на нет распоряжения Гитлера. Этот жест принял форму дополнения к приказу о юрисдикции, и он носил название «Поддержание дисциплины». Разосланный вместе с первоначальным приказом Кейтеля в не менее чем 340 армейских формирований и управлений, этот так называемый приказ о поддержании дисциплины был представлен как комментарий к пожеланиям фюрера с целью избежать расходования людей на операциях прочесывания. В комментарии подчеркивалось, что директивы Гитлера действительно касаются серьезных случаев мятежей и что очень важно не «допустить того, чтобы войска стали неуправляемыми» — слова Гитлера. Любой отдельно взятый солдат не должен действовать по отношению к гражданскому населению так, как он лично считает нужным. Он обязан подчиняться приказам своих офицеров.

Поскольку офицерам уже было сказано вполне конкретно, что они могут расстреливать кого им заблагорассудится, трудно разглядеть, как требование Браухича по поддержанию нормальной дисциплины в воинских частях могло воздействовать на исполнение приказов Гитлера, даже в самой малейшей степени. На деле же, присовокупив издание приказа о юрисдикции, разосланного не менее чем 340 командирам, к инструкциям подвергать обычным наказаниям по законам военного времени за мелкие правонарушения, Браухич, вероятно, предполагал, что незначительное правонарушение означает то, что несколько выходит за рамки приказа. Так, по крайней мере, это было понято одним из командиров — Карлом фон Рокесом из тылового района группы армий «Юг». Фон Рокес считал, что приказ о поддержании дисциплины облекает его правом принимать решение, а что солдаты, например, расстрелявшие по собственной инициативе евреев, должны получить привычные шестьдесят суток за нарушение субординации.

Следует помнить, что Браухич клялся в Нюрнберге, что отменил приказ о комиссарах. И тем не менее приказ о поддержании дисциплины недвусмысленно говорит, что вскоре будут даны инструкции об обращении с политическими функционерами — которые действительно появились под собственной подписью Браухича 8 июня. Наконец, можно заметить, что, пока приказ о юрисдикции «Барбароссы» неоднократно повторно издавался Кейтелем, дополнение Браухича, чего бы оно там ни стоило, снова уже не появилось. Но, совершенно поставив полевых командиров в тупик своими противоречивыми инструкциями, Браухич счел необходимым прояснить ситуацию. Точно так же, как у Кейтеля в ОКВ был генерал Рейнеке для решения административных вопросов, так и у Браухича был свой Ойген Мюллер в качестве генерала по особым поручениям. В Нюрнберге эта весьма туманная личность была ключевым свидетелем против Рейнеке, который, в свою очередь, показал, что Мюллер шпионил за ним от имени партии. 11 июня 1941 г. Мюллер продемонстрировал, что как политический генерал он может так же справляться с делами, как и Рейнеке. Он собрал аудиторию из офицеров разведки и судей — адвокатов от командования каждой армией и выступил перед ними в Варшаве. Речь его фактически была в защиту приказа о комиссарах. «Один из врагов должен умереть. Не щадите носителя чуждой идеологии, а убейте его». Что касается приказа о юрисдикции, по которому сейчас было такое замешательство, Мюллер выдвинул собственное предложение. Незначительные случаи неподчинения советских граждан не стоит наказывать расстрелом. Гражданских лиц можно высечь; русские сами делали это, когда оккупировали часть Восточной Пруссии в 1914 г. Тут действительно был прецедент, и при этом прямо из войны ХХ в.

Легко заметить, почему Ойген Мюллер, подчиненный Браухича, должен был докладывать людям из Ic (офицеры службы разведки при штабах дивизии и выше). Это были люди, с которыми специальные команды СС и СД были обязаны поддерживать самый постоянный контакт по условиям протокола между Гейдрихом и Вагнером. Учитывая пожелание, люди Ic были в состоянии пресечь деятельность отрядов специального назначения, недостойно ведущих себя. Они могли это сделать, постоянно докладывая о них соответствующим командующим армиями и командующим тыловыми районами. Примерно за неделю до обращения к ним Ойгена Вагнера Ic были на Бендлерштрассе, прежнем здании военного министерства, где соглашение было объяснено через Вагнера, Гейдриха и их собственного шефа Канариса. Присутствовавший там Шелленберг показал в Нюрнберге, что на это совещание были приглашены даже дивизионные Ic и что Ic командования армиями загадочно оставались здесь после окончания совещания в течение нескольких дней. Шелленберг полагал, что это было сделано для того, чтобы сообщить им самый секретный из всех приказов, неписаный приказ, по которому командам и службам СС и СД было разрешено устраивать акции истребления евреев на оккупированной территории Советского Союза без помех со стороны вермахта. Шелленберг также предполагал,