Коррупционер - Роман Феликсович Путилов

говорит «Заорешь — убью.». А у меня ребенок маленький, я зачем орать буду. Он через меня перешагнул, что мне в глаза песок с его ботинок просыпался, взял с кассы деньги, несколько бутылок лимонного и кофейного ликера, одну видите — уронил, а потом вышел. Перед тем как выйти, сказал, что будет под дверью стоять, и, если я заору, то он меня убьет. Ну я дождалась, когда дверь захлопнется, поднялась, выскочила на улицу, но уже никого не было. Я у прохожих спросила, не видел ли кто мужика. Люди сказали, что нет. Я побегала, и пошла в «Буратино» звонить, на работу и в милицию.

— Понятно. Сколько денег было в кассе?

— Семьсот четырнадцать рублей.

— Это что. За один день выручка?

— Нет, за полтора, позавчера я тоже не сдавала деньги.

— А почему у вас халат чистый? Не вижу я, что бы в нем на пол падали.

Продавщица взглянула на меня со злом и ехидцей:

— Вы меня, товарищ милиционер на такую дешевку не ловите. Я в куртке была — она кивнула на теплую, стеганную куртку, висящую на крючке: — Я не переодевалась. Собиралась сразу в кафе идти, деньги сдать.

Я подошел к вешалке. Действительно, спина куртки была грязной. Вроде бы, все верно, все логично. Но, что-то мешала мне смиренно принять ситуацию, что мы с Олегом весело дули кофе в тепле кафетерия, в десяти метрах отсюда, отделенной от мест происшествия только толстой кирпичной несущей стеной здания. Тонкие, фанерные стенки киоска я во внимание не брал.

— Одевайтесь.

— Что, опять? Ну сколько можно. — продавщица, в сердцах, сплюнула, отряхнула рукой куртку, одела ее на себя, взяла в руки ключи от киоска и нетерпеливо уставилась на меня.

— Падайте.

— Что?!

— Я говорю — падайте — я ткнул пальцем в узкое пространство пола, покрытого затертым линолеумом, зажатым между мерно гудящем морозильным ларем и прилавком.

— Да как вы смеете, на до мной издеваться! Я сколько это терпеть могу!

— Я говорю, падай на пол, как ты упала от удара. Я отсюда вижу, что ты здесь не поместишься, больно много мороженного ела.

Женщина пыталась, смело падала на спину, но протиснуться в указанное ей же место, смогла только боком. Потом она предложила нам сто рублей, потом сто рублей каждому. Больше не предлагала, наверное, все уже истратила.

— Тебя как зовут, фантазерка?

— Люба.

— Вот смотри Люба, какой у тебя расклад вырисовывается: Ты сообщение сделала, как свидетель расписалась. Пока дело в общесоюзный реестр не внесен, номер делу не присвоен. Пока это не сделано, ты можешь написать явку с повинной, тогда дела уголовного, скорее всего, не будет. Я вот если ты протянешь время, ты все равно признаешься, но будет уже поздно. Дело по разбою будет возбуждено, и его уже не прекратишь. Тогда, тебя, на сто процентов, привлекут к уголовной ответственности за растрату и заведомо ложное сообщение о тяжком преступлении. Вот и думай, то ли тюрьма га сто процентов, или есть вероятность, что тебя просто уволят, а дальше уже от тебя все зависит. Ты все поняла?

— А если заведующая кафе заявление заберет? — Люба трясла головой от внезапно посетивших ее слез раскаяния: — Дело прекратят?

— Нет, это не та статья, чтобы заявление можно было забрать. Я тебе повторяю — твой единственный шанс спастись — быстро, обо всем, признаться.

— Хорошо, дайте бумажку и скажите, что писать.

— Пиши Люба — сверху слева дату, справа — название Города.

Глава 16

Глава шестнадцатая. Скандал в маленьком дворике

— Здравствуйте, я с запросом — я протянул сотруднику учебной части требование о предоставлении сведений об студентах третьего курса техникума. Запрос я вчера сляпал на доставшейся мне в наследство от деда электрической пишущей машинке «Ятрань», поставил печатей из комплекта, лежащих в столе у дежурного по отделу. Главное сделать уверенное лицо, что ты имеешь полное право ставить печати и приносить запросы.

Пожилая женщина в серой вязанной кофте и толстой, наброшенной на плечи шали, мельком взглянула в развернутое удостоверение, пробежалась глазами по запросу и тяжело вздохнув, подняла на меня глаза за толстыми стеклами очков:

— Весь курс будете смотреть или сузим поиски?

Опытный сотрудник техникума, чьи студенты, частенько, попадали в сводки ГУВД области, хорошо знала правила игры — милиция делала вид что проверяет всех подряд, а не собирает сведенья о конкретном человеке, а кадровики намекали, что таскать папки на тысячу человек — это перебор, и уровень маскировки интереса к конкретному подозреваемому, надо снизить.

— Такелажный факультете интересует — я был открыт для сотрудничества.

— Садитесь там, за шкафом, я сейчас дела принесу.

Я перелистывал бесконечные папки, периодически, для вида, делал выписки в блокнот, стараясь выписывать данные трех — четырех человек с группы. Так, незаметно, мы добрались до группы ТТМ-322, и третьим в этой стопке было дело Штепселя. С фотографии "три на четыре сантиметра, с уголком", на меня, с улыбкой, смотрел круглолицый и обаятельный юноша. В моей памяти мгновенно всплыла картинка, как он, со своим высоким другом, сдавал золотишко цыганам у скупки «Алмаз» на Бродвее. Я открыл страничку блокнота, на которой у меня были записаны данные агрессивного студента Белова и, в задумчивости, замер. Фамилия возрастного собутыльника Белова Александра Ивановича — Крапивина Николая Алексеевича, которым я еще подробно не занимался, удивительным образом совпадала с фамилией Штепселя — Крапивина Станислава Борисовича. Я бросил взгляд на сотрудницу техникума — вроде бы в мою сторону она не смотрела. Я перелистнул несколько страниц дела, дошел до формы с родственниками. Отца Штепселя звали Олегом Алексеевичем. Как версию, мы можем принять, что с Беловым Сашей распивал спиртные напитки дядя его друга — Штепселя. А, согласно моим записям, дядя был профессионалом в деле управления самоходными механизмами — категории «В», «С», и «Е» в «правах» дяденьки были проставлены. Значить, доступ к транспорту, у ребят, сдающих золото цыганам, имеется. Не знаю, что мне это даст, но интересно. Переписав максимально полную информацию из личных дел Штепселя и Тарапуньки, пролистнул еще пяток дел других ребят и откланялся, работа работой, но хочется и просто отдохнуть.

— Громов, почему с нарушение формы одежды ходишь?

Я судорожно осмотрел и ощупал себя, вроде бы все в