Девушка без Бонда - Анна и Сергей Литвиновы

«О боже!» – непроизвольно выкрикнула Таня. Лицо сидевшего рядом Халида стало растерянным и бледным, таким же, как его белоснежные одеяния. Он с трудом удержал вертолет. Затем выключил автопилот и резко поменял курс. Теперь он возвращался к яхте. Точнее, к тому, что от нее осталось.

Столб огня, воды и дыма осел, и на поверхности взбаламученного моря лишь кое-где полыхали куски обшивки да горело разлившееся горючее.

От «Пилар» практически ничего не осталось.

И, уж конечно, никого не осталось в живых.

* * *

На самой малой высоте пилот сделал три круга над горевшей водой и останками яхты. Разумеется, бессмысленно было всматриваться в воду в поисках тел погибших. «Пилар» разметало на мельчайшие куски.

Араб-пилот, по-прежнему смертельно бледный, переключил рацию в режим спутниковой телефонной связи и набрал на панели десятизначный номер. Когда ему ответили, возбужденно заговорил по-арабски. Несмотря на быструю речь, Татьяна улавливала в его скороговорке отдельные понятные слова – уроки Марселлы, которые горничная давала ей семь лет назад, не прошли даром. «Взрыв… – выхватывала она из монолога „дворецкого“, – „Пилар“… Все погибли…»

Потом в наушниках прозвучал резкий вопрос невидимого собеседника, и тон пилота стал оправдывающимся. Тане в его речи удалось расслышать новые словечки: «Я на борту вертолета… Везу девушку…» Еще один вопрос – и подобострастный ответ Халида: «Русская… Пригласил Ансар…» А затем с другой стороны телефонной линии прозвучала короткая фраза, похожая на приказ, и связь оборвалась.

Что скомандовал пилоту человек на другом конце линии спутниковой связи? Татьяна разобрала далеко не все слова, но если вдуматься… Напрячь память… Кажется, по-арабски прозвучало нечто вроде: «Лети сюда…» Или даже: «Вези ее сюда…»

И Халид после подобострастного телефонного разговора послушно оставил догорающие обломки «Пилар», набрал высоту и целенаправленно повел вертолет (насколько могла судить Таня по солнцу) в сторону берега. Он снова включил автопилот.

– Вы везете меня в аэропорт? – сдавленно спросила девушка.

– Да, госпожа, – ответствовал араб-«дворецкий», но в его словах, несмотря на привычно угодливые интонации, Татьяне послышался оттенок лукавства. Врет ли он? Или ей просто показалось?

Она вгляделась в табло навигатора. Тот показывал уже совсем другую цифру, нежели до взрыва. Теперь они следовали курсом не сто восемьдесят градусов, как раньше, а сто сорок. На сорок градусов отклонились от направления на каирский аэропорт – и, значит, летели не прямо на юг, а на юго-восток.

Татьяна ни о чем не стала спрашивать пилота. Напротив, как можно скорей отвела глаза, чтобы тот не заподозрил, что она заметила перемену курса. Однако над показаниями приборов задумалась, потому что они подтверждали самые худшие ее опасения.

Садовникова постаралась поразмыслить, насколько могла, хладнокровно: «Случился взрыв. Для Халида – и прочих арабских друзей Ансара – он явно был неожиданностью. И что те могут подумать? Итак: русская девушка прибывает к Ансару на яхту, гостит, проводит ночь. Потом садится в вертолет и улетает. И тут же „Пилар“ взрывается. Шейх гибнет… Какой вывод сделает любой, даже самый непредвзятый, посторонний наблюдатель? Он решит, что девушка – „засланный казачок“. Он подумает, что она доставила на борт яхты бомбу и уничтожила араба, подозреваемого в терроризме… А это значит – сейчас пилот действительно везет меня к кому-то. В лапы соратников Ансара. Которые, конечно же, возжелают узнать правду о гибели шейха и его приближенных. И – покарать неверную, убившую араба-мультимиллионера. И я им ничего не смогу доказать… Ни единому слову моему они не поверят… Что же мне делать сейчас?»

Внутри всколыхнулся ужас. Сердце забилось чаще, ладони вспотели. Таня постаралась не поддаваться панике. Она сделала несколько глубоких вдохов. Ей удалось привести собственные чувства в равновесие.

«У меня есть один выход, – она постаралась быть хладнокровной. – Один-единственный. И он таков: я не должна долететь к ансаровским друзьям».

Девушке вспомнился страшный бородач, к которому семь лет назад шейх возил ее на том же вертолете в пустыни Пакистана. И сам бородач – и его ледяной, безжалостный взгляд. Она содрогнулась.

«Начинать бороться за свою жизнь я должна уже сейчас, в воздухе, – решила Садовникова, – иначе на земле, в лапах террористов, у меня не будет ни малейшего шанса».

Когда-то – ох, давно, страшно давно! – когда она еще занималась парашютным спортом на аэродроме Колосово, летчик Алексей Демкин учил ее водить вертолет. Татьяна в ту пору без труда удерживала винтокрылую машину в воздухе, следовала курсом, что задавал инструктор. И даже раза три сама взлетала, а потом приземлялась, Демкин ее хвалил, говорил, что она прирожденный пилот, впрочем, скорей он ей льстил, подлизывался, пытался ухаживать… Почти ничего она на самом деле не умела. А то немногое, что умела, благополучно забыла.

Но… Какие еще варианты? Дождаться посадки? Посадки – где? И кто встретит ее на земле?

Может, начать немедленно симулировать страшную болезнь и попросить пилота посадить вертолет? Но кругом – только вода. И потом, даже если дождаться берега – поведется ли на ее игру араб? Может, наоборот, вместо того чтобы приземлиться немедленно, он только увеличит скорость и доставит Татьяну в лапы ансаровских друзей еще быстрей?

И получалось: рискнуть прямо сейчас гораздо выгоднее… Лучше уж погибнуть в воздухе в бою или в морской пучине, чем неизвестно сколько мучиться в затхлой пещере в лапах террористов… Надо дать бой – но не оголтело бросаться с открытым забралом, а все рассчитать…

* * *

На горизонте появилась земля. То был материк. Африка. Однако Таня не узнавала берега. Абсолютно точно: здесь они, когда вчера летели из аэропорта, не проносились.

Да и курс – Таня украдкой вновь глянула на навигатор – прежний: куда-то в пустыни, по направлению к сектору Газа…

Что ж, ей ничего не остается, пора действовать. Таня миролюбиво, обыденным тоном спросила у араба-летчика по-английски:

– Когда расчетное время прибытия в аэропорт Каира?

– Примерно через час, мэм, – как всегда, учтиво ответил «дворецкий». В его голосе в этот раз не слышалось никакой лукавости, одна угодливость, но все равно Татьяна ему ни на грош не верила.

Ее преимущество было только в одном: Халиду и в голову не могло прийти, что слабая, бестолковая женщина посмеет дать ему отпор.

– Ой, смотрите, что это там?! – вдруг воскликнула она и указала рукой за спину летчика.

Тот непроизвольно обернулся. Его горло оказалось совершенно незащищенным, и Татьяна рубанула по нему ребром ладони. Именно так учил ее в свое время Чехов расправляться с обидчиками – одним ударом в сонную артерию.

С тех пор, когда куратор давал ей уроки, прошло уже семь лет… Да и в те времена Садовникова на людях не практиковалась, только на манекене, а это совсем не то, что живой человек. Вот и сейчас: страшно было решиться, жутко было осмелиться – вдруг не получится вырубить Халида? Вдруг он нанесет ответный удар? Дернет вертолет, и машина свалится в штопор?.. Но… Что оставалось ей делать? Только бороться и атаковать сейчас – пока она с противником один на один.