Кровь деспота - Стефан Брег

Доходяга в кольчуге вдруг обратился ко мне:

— А вы, господин Фосто, никогда не были в городе Флагранге? Он далеко к северу отсюда.

— Флагранг? Нет. Не бывал. Вы оттуда родом?

Тощий молча кивнул.

— Ну, мне пора, — сказал я, поднимаясь. — Мои партнеры уже заждались меня. Наверное, все деликатесы съели.

Купец улыбался и одобрительно кивал. Я покинул своих новых знакомых. Успел отойти метра на три. Услышал. Четко, хоть меня и окружали голоса множества людей. В момент, когда я услышал ключевую фразу, мне показалось, что в заведении звучит лишь она. И ничего другого. Это был голос. Говорил тощий караванщик:

— Это он.

Благодаря моей треклятой общительности я в той гостинице почти не сомкнул глаз. Сон шел плохо. Я не мог выкинуть из головы услышанную на первом этаже фразу. Что бы она ни означала, для меня в ней не было ничего хорошего.

Если бы за мою голову объявили награду, я бы узнал это не таким образом. Купцы из Ярва путешествуют в столицу совсем другим путем. Никаких владений гордых Хамвольдов. Никакого Райнера. Весть обо мне, если таковая разлетается по стране, не может быть настолько быстрой, чтобы каждый бродяга знал, как я выгляжу, что везу и кого нечаянно обидел. Крутилась мысль, что дело тут совсем в другом. Что некоторые мои старые грешки выползают наружу, а я, как собачонка, бегу к ним, высунув язык.

Ни Алабели, ни Энрико я ничего не сказал. Еще бы: они сразу обвинят меня во всех своих проблемах. Обвинят в том, что я сам навел на них беду. Неблагодарные. Теперь они сладко спят по своим углам, а я совсем забыл про сон. Каждый чертов шорох, стук и ветры за стеной заставляли меня крепче сжимать рукоять меча. Меча, который я держал под покрывалом, как самую страстную любовницу.

Ближе к утру я уснул. Раньше я долго корил бы себя за подобную слабость, но сейчас дела обстояли иначе. Я просто отвык от постоянной опасности, хоть в последнее время она и пыталась напомнить мне о себе.

Меня разбудил Энрико — он приглашал пойти вниз и позавтракать. Чувство недосыпа было сродни легкому опьянению. Раз ночью за мной никто не явился, можно было это состояние усилить.

С рассвета не прошло и пары часов, а народ в заведении уже вовсю толпился. Прибывали новые гости и уезжали старые. Старых гостей в лице полноватого купца Левио и его помощников я не увидел. Трактирщик поведал, что они покинули заведение еще до восхода солнца. Нужно подкрепиться и выдвигаться в путь. Так наш экипаж вполне может нагнать их по пути в столицу. Можно было спросить у долговязого, с кем он перепутал меня во время нашего разговора. Или не перепутал. Так или иначе, такое решение было оправданным. Да и любопытства еще никто не отменял.

Где-то пропадала Алабель. С самого моего пробуждения я ее не видел, а Энрико твердил, что она ушла по делам. Каким, во имя святых, делам? Я боялся, что она задумала обчистить попавшегося ей на глаза богатого клиента. Опять обрушит на мою голову горы несчастий, кровавых схваток и прочего дерьма. Я ошибся. Она просто посетила особые помещения для дам, где те могли привести себя в порядок и искупаться в бочках с теплой водой. Эта гостиница не переставала меня удивлять. Я даже спросил у трактирщика, нет ли комнат, подобных женским, но объединенных. Где с какой-нибудь дамой я могу залезть в одну бочку. Он огорчил меня. Сказал, что такое возможно по праздникам. Ну, или для высокопоставленных гостей. Что ж, мои монеты будут целее. Да и силы тоже.

Мы отправились в путь. По хорошему, вымощенному качественным булыжником тракту; по каменным мостам через довольно широкие реки; по деревенькам, один вид которых говорил, что мирное время для простых людей чрезвычайно полезно. И конечно, что столица уже совсем близко.

Вопреки своим ожиданиям, экипажа купца Левио я так и не догнал. Наверное, их стекло было так хорошо упаковано, что они не боялись хлестать лошадей. Примерно как я. За последние дни мы преодолели громадное расстояние, так что я имел право надеяться, что никакой погони за нами нет. Ни команды Райнера, ни чьей-либо еще. Я чувствовал себя восхитительно, а красивые пейзажи — залитые солнцем холмы; реки и ручьи, прорезающие эту местность тысячами потоков; ухоженные пшеничные поля — заставляли вспомнить слово, которое я начал забывать. Безмятежность. До самой Мески я ощущал ее. В самой столице — густо заселенной и беспокойной — это чувство, конечно, пропадет. Там нас ждут дела. Я надеялся, что караван из Эллас-Амина, полный ковров и прочих предметов роскоши, давненько не посещал этих мест. Я не против, если наш путь закончится там. Золото везде одинаково.

Меска. С одного из холмов нам открылся замечательный вид на этот город, раскинувшийся на берегу великой реки Арис. Вид на дворцы и укрепления высшей знати, на водоносные каналы, прорезающие город. На высокие кирпичные стены, окольцовывающие внутренние кварталы Мески и теряющиеся где-то совсем далеко. На предместья, где серая масса стареньких домов соседствовала с богатыми поместьями и многочисленными рынками, где продавались товары со всего света. Город, когда-то бывший центром огромнейшей империи, притягивал к себе торговцев и искателей приключений. Он мог дать надежду на новую жизнь или забрать ее. Забрать не только надежду. Я никогда не заезжал так далеко на восток, но был уверен, что богатство окружающих земель поможет нам в поисках нашего счастья. То бишь звонкой монеты. Я очень надеялся, что здесь девица по имени Удача посмотрит на меня с сочувствием. Сжалится.

Под стенами столицы проходил праздник. Толпа народу, цветные ленточки, наспех сколоченные сцены. День какого-то там проповедника, когда-то где-то что-то сделавшего. Короче говоря, обычный повод для простолюдинов забыть о тяжелой работе с восхода до заката и напиваться, восхваляя благость небес и щедрость господ. Праздник, как полагается, сопровождался ярмаркой, выступлениями артистов и раздачей денег. Последнее, как иногда случалось, могло превратиться в настоящую битву между нищими, забавляющую тех, кто все это организовал.

Были здесь битвы и другого толка. Турниры. Правда, без конных рыцарей, несущихся по полю с копьем наперевес. Может, власти не хотели разоряться на содержание этих привередливых вояк, а может, не желали, чтобы в мирное время рыцарей погибло больше, чем на войне. Политики Гелетии в отношении этих вопросов я не знал. И знать мне, честно говоря, не хотелось.

Без рыцарей проходящие в округе турниры были не слишком зрелищны, зато малокровны. Вот две группы воинов со щитами и деревянными дубинками сходятся меж собой. На всех большие шлемы и толстые стеганки. Каждый отряд построен в тесную фалангу. Поначалу, когда вражеские щиты касаются друг друга, каждая из сторон пытается просто оттеснить соперника, громогласно ревя и пыхтя. Однако вскоре боевой пыл возрастает, строй рушится, и начинается свалка. Тот, кто упал, выронил дубинку или потерял шлем, покидает поле боя. Оставшиеся лупят друг друга до тех пор, пока хватает сил.

Близ реки соревновались лучники. В то время как мы подъехали к стрельбищу, осталось лишь четверо претендентов на главный приз — кубок, наполненный серебряными монетами. Мишень была поставлена на максимально возможное расстояние. Словно по тайному договору, над предместьями поднялся сильный ветер. Это добавляло интриги. Первая же выпущенная стрела улетела в реку. У промахнувшихся еще был шанс повторить попытку, если промажут все. Но случилось иначе. Двое из четырех поразили мишень и получили право побороться за награду. Длинноволосый парень в фетровой шапке и жилистый немолодой стрелок с проседью и небольшой бородой.