След в заброшенном доме - Александр Тамоников

– Да ничего мы не смогли, капитан, – сказал доктор и вяло пожал руку Ивану.

Этой ночью он напился, прекрасно зная, что горе от этого только обостряется. Служба в органах, а то и само его существование на этом свете подходили к концу. Иван беспрепятственно добрался до дома на улице Пролетарской, глянул по привычке за косяк, где обрывалась стена. Все это больше не имело значения.

Бутылка водки, купленная в прошлом месяце, наконец-то сгодилась. Он пил стаканами, заедал ядреное пойло черным хлебом, вскоре обнаружил, что бутылка опустела, доковылял до кровати и рухнул на нее в чем был.

За ним явились через два часа. К сожалению, это не были убийцы, засланные немецким «кротом». Иван смутно помнил, как включал свет, открывал дверь. На людях, вторгшихся в каморку, были офицерские погоны. Они вели себя бесцеремонно, предъявили бумаги.

Упитанный майор брезгливо прищурился и выдал:

– Позорим форму, капитан! Нажрался как свинья! Вы задержаны по обвинению в преступном бездействии и возможном пособничестве врагу. Следуйте за нами, и не надо тут этих пьяных слез!

Да их и не было. За ошибки следовало отвечать.

Дорогие гости спустили Осокина с лестницы, пару раз приложили по затылку, потом схватили за шиворот, затолкали в машину.

В пьяных мозгах отложился сырой подвал следственного изолятора. Скрежетали засовы, пронзительно пахло нечистотами и какой-то гнилью. Остаток ночи под ним скрипели нары.

Утром он проснулся с тяжелой головой, сидел на шконке и ждал, что же с ним будет дальше. Его дважды вырвало, благо параша находилась под боком. В душе было пусто, хотелось, чтобы все быстрее кончилось. Финал очевиден. За ошибки надо платить.

Завтраком его не накормили. Иван сидел неподвижно, сливался с мрачным антуражем.

В одиннадцать утра охранник с лязгом отворил зарешеченную дверь. В камеру вошел подполковник Редников. Автоматчик отправился дальше. Створка осталась открытой. Недостойных мыслей по поводу побега у Ивана как-то не возникло. От себя не убежишь.

За прошедшие дни подполковник сильно сдал, глаза провалились, кожа стала серой, как небо перед дождем. Он стоял у порога, смотрел с неприязнью. Осокин поднялся, принял, насколько уж смог, положение смирно. Редников отмахнулся. Иван помялся и опустился обратно. Ноги не держали его.

– Здравия желаю, товарищ… гражданин подполковник. Странное место вы выбрали для встречи. Какова тема сегодняшнего урока? Несение ответственности за невыполнение задания?

– Дерзишь, Осокин! – Подполковник прищурился. – Распоряжение о твоем задержании исходило из армейского отдела по итогам моего вечернего рапорта.

– Сразу пришли и скрутили. – Осокин усмехнулся. – Танки наши быстры. Виноват, товарищ подполковник, не собираюсь плакать, наматывать сопли на кулак. Если виноват, то отвечу. Присядете, товарищ подполковник?

– Постою, – ответил Редников. – Ну и запашок от тебя, Осокин! Топишь горе в вине?

– Человеку свойственно напиваться, товарищ подполковник. А умерших по русскому обычаю принято поминать.

– И напиваться при этом как последняя свинья? Ладно, бог тебе судья, на доску позора все равно не попадешь. Сломался, Осокин? – Подполковник пристально воззрился на подчиненного.

– Сломался винтик, товарищ подполковник, менять его надо. Привлекайте новые кадры, свежие головы. Они распутают клубок, с которым не смогли справиться мы.

– Как у тебя все просто. – Зашуршала пачка папирос. – Курить будешь?

– Так мне нельзя.

– Хорошо. Нельзя так нельзя.

– Ладно, давайте.

Курить с похмелья было противно, ком вставал в горле. Хватило нескольких затяжек, недокуренная папироса полетела в парашу.

– Достукался. Навалял ты вчера дел, Осокин. Столько людей погибло, а ты, как ни крути, ими командовал. Голова-то ничего, работает? Излагай подробно и четко все, что вчера случилось. – Он выслушал капитана внимательно, не перебивая, потом сказал: – Ладно, похоже, ничего нового в твоей похмельной голове не родилось. В принципе я тебе сочувствую. Все твои действия были грамотные. Любой другой на твоем месте вел бы себя точно так же. Звезды над тобой криво сошлись. Но кто-то должен ответить, сам понимаешь.

– Я все понимаю, товарищ подполковник. Лучше бы я погиб, а не ребята. Место работы радиостанции наши техники высчитали правильно. Их было двое, мужчина с женщиной, прибыли предположительно на машине, но ехали не через Овчинниково, предпочли объездную дорогу. Радиостанцию они спрятали в амбаре. Не думаю, что таскались с ней по дорогам, забитым патрулями. Увидели нас. Мужчина побежал в дом, принял огонь на себя, с расчетом на то, чтобы женщина ушла. Но она не успела, стала отстреливаться. Эти люди были хорошо подготовлены, прекрасно ориентировались на местности. Они, безусловно, русскоязычные.

– Могу тебя огорчить, был и третий, – проворчал Редников.

– Как это? – опешил Иван.

– Он находился в лесу. Там есть еще один проселок. К Верещагину прибыло подкрепление, и до темноты солдаты успели прочесать район. Машина стояла на лесной дороге. Там обнаружены свежие следы. Судя по рисунку протектора, это был «ГАЗ-64» или «ГАЗ-61». Эти автомобили используют не только военные. Шанс ее найти нулевой, если не поможет случай. Но что-то мне подсказывает… Ладно. Этот человек ждал сообщников. Он все видел, но не вмешался. Возможно, бойцов Верещагина в Бекасово тоже засек, оттого и не полез в драку. Или не был вооружен. Об этом мы можем только гадать. Лицо трупа, лежавшего на крыльце, сильно повреждено. Опознать этого человека невозможно. Никаких документов при нем не было. Милиции даны указания фиксировать всех пропавших. Но, знаешь ли, такое время, люди постоянно исчезают. Что за женщину ты подстрелил?

– Не имею понятия. Молодая, внешне привлекательная. Не уверен, что это она. Однако особа с похожей внешностью приходила к Примакову несколько дней назад, а также встречалась с Чалым у него на дому, выдавала себя за его любовницу. Хотя могла и быть таковой, кто ее знает. Эта ниточка в любом случае оборвана.

– При покойной имелись документы на имя Черкасовой Ольги Константиновны – военнослужащей Шестнадцатого зенитного полка, находящейся в отпуске по семейным обстоятельствам. С командованием этой части, дислоцированной в Найденово, я лично связался сегодня утром. Попробуй догадаться, есть ли у них в списочном составе военнослужащая по фамилии Черкасова.

– Как ни крути, товарищ подполковник, а мы расшатали вражескую организацию. Они потеряли этих двоих, еще Кошелева, Примакова, Чалого.

– Это я должен приводить в качестве успехов на совещании в армейском отделе? Проваливай из камеры, Осокин!

– В каком смысле, товарищ подполковник? – Иван оторопел.

– В прямом. Ты освобождаешься под мою ответственность. Закончишь дело, а там посмотрим. Конкретных сроков не даю, понимаю, что по этой части ты не мастак. Но вражеская сеть должна быть уничтожена любой ценой и в кратчайший временной отрезок. Надо как минимум выявить Циклопа, поскольку именно он наносит нам максимальный вред. Ты же не хочешь, чтобы я этим лично занимался. Я и так последние часы работаю исключительно на тебя.