Лабиринт Химеры - Антон Чиж

— Неужели? — поразился Ванзаров. — Значит, в чем-то талант есть. Только не говорите мне, кто это лицо, и знать не хочу!

— Разумеется! — Лисовский был благодарен за такую щепетильность, хотя ему так и хотелось выболтать все. — Бедная дама, которая осталась без покровителя!

— Тоже из балета?

— Нет, кажется, из оперной труппы, некая Мамаева…

— И эта бедняжка бросила сцену и тоже скрылась в Павловске?

— Не говорите! Такая трагедия! И все из-за какой-то мелкой пиявки! — Лисовский искренне переживал за разбитое сердце любовницы влиятельного лица.

Ванзаров казался опечаленным.

— Вы рассказали действительно любопытные новости… Благодарю вас.

Критик расцвел. А пах он и без того чудесно.

— Ну что вы, Родион Георгиевич, какие пустяки! Обращайтесь всегда, когда будет угодно.

— Возможно, обращусь, — пообещал Ванзаров, раскланиваясь и мгновенно исчезая в толпе, не хуже призрака балета.

Только теперь Лисовский подумал, что случайная встреча, быть может, была не такой уж случайной. Что-то этому хитрецу от него было надо. Только вот что? Не сплетни же о мелкой танцовщице?

Филер, который рассеянно следил за болтающими господами, вдруг обнаружил, что объект наблюдения исчез. Исчез совсем. Буквально секунда — и нету. Растаял. Филер бросился на поиски. Но старания его ни к чему не привели.

Объект был потерян окончательно.

Леонид Александрович Ратаев только успел закончить с утренними сводками и докладами, когда дежурный секретарь доложил, что к нему просится на доклад чиновник сыскной полиции Ванзаров. Появление этого господина в планы Ратаева не входило. Но, с другой стороны, срочность появления требовала выяснить причину. По всякой ерунде не явится, умен и не желает выслужиться. Странно было, что филеры не предупредили о том, что Ванзаров направляется к нему.

Ратаев быстро убрал особо важный доклад, чтобы острый глаз случайно его не приметил, и разрешил впустить.

Ванзаров вошел излишне стремительно для вежливого чиновника, вид его указывал на бег или быстрый шаг: пальто распахнуто, галстук сдвинут.

— Прошу простить неурочный визит, — сказал Ванзаров, пряча шляпу за спиной. — Обстоятельства вынуждают.

Ратаев сказал, что всегда рад его видеть, вышел из-за стола, предложил садиться, где будет угодно. Ванзаров продолжил стоять.

— Я только что из Павловска, — сказал он.

— Что случилось, Родион Георгиевич?

Вопрос для Ратаева был неприятен: наблюдение не сообщало о новых происшествиях. Что было крайне дурным знаком: его люди запаздывали или не справлялись.

— В больнице, где находится тело Вольцевой, сегодня ночью случился пожар.

— Кто погиб? — спросил Ратаев сдержанно.

— К счастью, новых жертв нет.

— Безусловно, печально, но почему вас так это обеспокоило? Вольцевой от пожара хуже не будет. От такого никто не застрахован, провинция, разгильдяйство…

— Это был намеренный поджог, — сказал Ванзаров. — Кто-то бросил факел в окно мертвецкой.

— Бросавшего задержали?

— Все происходило глубокой ночью. Его видел брандмейстер, который побежал поднимать по тревоге пожарную команду.

— Опознать не смог?

Ванзаров кивнул.

— Родион Георгиевич, а что вас так встревожило-то? — спросил Ратаев, понимая, что выглядит он довольно беспомощно.

— Только логика поступков, — последовал ответ. — Если убийца отпустил Вольцеву, то рассчитывал, что она ничего и никому не расскажет. Так и произошло. Но затем понадобилось уничтожать труп…

— И в чем тут логика?

— Такое мог совершить или человек неопытный, который не знает, как трудно огню уничтожить мертвое человеческое тело. Или тот, кому срочно надо было скрыть улики, которые мы с Лебедевым прозевали. Этот кто-то уверен, что рано или поздно мы их найдем. И немного поспешил. Вмешалась чистая случайность и бдительность брандмейстера. Второй вариант мне кажется предпочтительным, потому что осмысленным. А если так, я вынужден отказаться от проведения дальнейшего следствия.

Мало кто мог позволить так говорить с Ратаевым. Как ни странно, дерзость и бесстрашие были качествами, которые Леонид Александрович особо ценил в подчиненных потому, что встречал их крайне редко.

Сейчас же ему был брошен вызов.

Чтобы собраться с мыслями, Ратаев встал и неторопливо прогулялся по кабинету, повернувшись к наглецу спиной. Наконец он поборол клокотавшее бешенство.

— Господин Ванзаров, — сказал он исключительно спокойно, — ваша прямота делает вам честь. Однако хочу предупредить: подобную выходку я прощу вам первый и последний раз. Из уважения к вашему таланту. Любой другой на вашем месте уже катился бы по парадной лестнице и в двадцать четыре часа был вышиблен коленом под зад из столицы. Вас этим не напугаешь. А потому отвечу вам как равному. Если бы я по какой-то причине устроил это убийство, втравил вас, чтобы сделать козлом отпущения, а потом, испугавшись вашего умения, решил замести следы, то даю вам слово: даже мои не самые умные сотрудники не совершили бы подобную глупость. Тело исчезло бы бесследно. Вы бы носом перерыли весь Павловск, но ничего не нашли. Устраивает моя прямота?

Ванзаров сдержанно поклонился.

— Благодарю, — сказал он. — Ваш аргумент убедителен. Тогда остается второй вариант.

— Какой?

— Известное вам лицо, пребывающее в Большом дворце Павловска, не имеет медицинского образования. Он мог не знать, что огонь…

— И думать не сметь, — сквозь зубы проговорил Ратаев. Что вышло совсем уж схоже с шипением удава, которому нужен лишь бросок, чтобы удушить жертву в объятиях.

— Слушаюсь, — ответил Ванзаров как ни в чем не бывало.

— Я могу быть чем-то еще полезен вам, Родион Георгиевич?

— Можете, — последовал бесцеремонный ответ. — Прошу вашего дозволения ознакомиться с надзорным делом Вольцевой Агнии Валерьяновны.

Беспримерная наглость иногда бывает убедительна. Ратаев улыбнулся и позвонил в колокольчик. Явившему секретарю было приказано доставить личное дело барышни Вольцевой. Ванзаров, как всегда сдержанно, выразил благодарность.

— Жду с докладом завтра в девять.

— Слушаюсь, — ответил Ванзаров.

И отправился в приемную листать секретную папку.

А Ратаев подумал, что вне зависимости от исхода дела, пожалуй, стоит заполучить в Особый отдел этого господина, ни в грош не ставящего начальство. Такие люди ох как нужны для борьбы со страшным зверем: химерой революции. Только согласится ли?