Поднять перископ - Сергей Лысак

Летели зимние месяцы, строительство удивительного судна, еще не имевшего даже имени и непонятно к какому классу относившегося, шло полным ходом. Очень многие морские офицеры, инженер-механики и кораблестроители, в том числе и те, кто занимались проектами подводных лодок, приходили на завод с единственной целью — посмотреть на невиданное чудо, молва о котором уже начала гулять по флоту. И все как один предсказывали провал этой затеи. Кто категорично, кто осторожно. Но в успех мероприятия не верил никто. Уж очень фантастичным выглядел проект. Одними из первых пришли пионеры подводного флота — Беклемишев и Бубнов. С интересом пролезли по всей стапельной площадке, ознакомились с проектом и только вздыхали. Двум выдающимся людям, создававшим подводный флот России, стало очень обидно. Оттого что этот уникальный проект был отклонен Морским министерством как неосуществимый и крайне дорогостоящий. Хотя в жизнеспособности проекта у них и у самих были сомнения, но ведь если не пытаться сделать что-то новое, то русский флот до сих пор состоял бы из петровских галер. Что они в сердцах и высказали. Но работа все равно двигалась. Единственным неясным вопросом оставались пока что машины. Хоть на заводе Нобеля и заверяли, что дело движется, но реальных результатов все не было. Из-за этого нельзя было зашивать верхнюю часть корпуса лодки в машинном отделении, так как иначе втиснуть внутрь корпуса два огромных дизеля было бы невозможно. К концу апреля лодка имела уже почти законченный вид, если бы не огромная дыра сверху в машинном отсеке, постоянно закрытая брезентом от непогоды. Такая скорость постройки была обусловлена самым деятельным участием в ней самого заказчика, то есть Михаила, который постарался внедрить все передовые методы постройки лодок, с которыми ознакомился во время работы на верфи «Германия» в Киле. Что не укрылось ото всех. Как рабочих, так и инженеров. Поэтому все поглядывали на «чокнутого немца» если и не с одобрением, то с уважением. Большое значение имело также своевременное внесение платежей, что автоматически решало большинство возникавших проблем. Нестеров тоже буквально с ног сбился, стараясь как можно лучше воплотить в металле это невиданное чудо техники. Но двигателей, от которых зависело, будет ли это чудо вспенивать океанские просторы, все не было. Михаил стал уже подумывать, не заменить ли обещанные дизеля керосиновыми моторами, так как дальше тянуть было нельзя. Хоть они и значительно хуже и опаснее дизелей, но лучше что-то, чем ничего. Иначе он рискует застрять здесь, неизвестно на сколько. И что толку с боевого корабля, каким бы грозным он не был, если он всю войну не выйдет с территории верфи. Но вот в первых числах мая два диковинных двигателя привезли на завод в Кронштадт. Все сбежались посмотреть на это чудо, совершенно непохожее на всем привычные паровые машины. Двигатели внутреннего сгорания уже применялись кое-где, но имели значительно более скромные размеры и меньшую мощность. Представитель завода Нобеля, доставивший двигатели заказчику, рассказал Михаилу и Нестерову все подробности.

— Пришлось повозиться, господа. Дело новое, но оно того стоит. И как вам это в голову пришло, Михаил Рудольфович? Вы вроде бы не механик.

— Не механик. Но, находясь на пароходе и глядя каждый день на работу поршневой паровой машины с котлами на угле и зная, что существует двигатель, которому котлов не надо, задумался об этом. Как вам идея двигателя с топливным насосом высокого давления?

— Идея великолепная. Уже начинаем выпуск двигателей нового типа. Эти два экземпляра — ваши, как и обещано. Один правого, а другой левого вращения. На испытаниях опытных образцов достигнута мощность девятьсот восемьдесят лошадиных сил. На судах небольшого тоннажа такие моторы вполне смогут вытеснить паровые машины. И топливо намного дешевле и безопаснее, чем бензин или керосин. Михаил Рудольфович, а других идей у вас случайно нет?

— Пока нет. Но, может быть, появятся.

— Дай-то бог. Кстати, мне поручено передать, что первые заказы на моторы нового типа уже получены. И оговоренные пять процентов с прибыли вы начнете получать уже через месяц.

С получением долгожданных дизелей работа снова закипела. Внимательно ознакомившись с новинками, Михаил понял, что завод-изготовитель постарался максимально точно выполнить его требования, даже в ущерб себестоимости производства. Многое было сделано методом фрезеровки, дабы уменьшить вес конструкции, уменьшена мощность ради снижения нагрузки, во всем чувствовалось стремление придать этим двум экземплярам максимальную надежность, поступившись стоимостью. Да и размеры получились несколько больше прототипа. Ясно, что серийные двигатели будут отличаться от этих двух экземпляров. Но реклама — великая вещь. Господин Нобель заинтересован в выпуске двигателей нового типа и, если этим двум экземплярам будет сопутствовать успех, то от заказчиков отбоя не будет. Теперь в этом заинтересован и Михаил Корф, поэтому остается только помочь российскому магнату в этом благом деле.

Установка дизелей не заняла слишком много времени и теперь наконец-то можно было начать окончательную зашивку корпуса. Михаил ходил по стапельной площадке и придирчиво осматривал то, что получилось у российских корабелов. Внешне лодка почти не отличалась от U-177. Единственное изменение во внешнем виде, которое он внес, — полностью закрытый фальшбортом мостик и отсутствие платформы для кормовой зенитки, поскольку угрозы с воздуха пока опасаться нечего. Платформа под палубное 120-мм орудие смонтирована перед рубкой, но ее назначения никто, кроме Нестерова, не знает. Много кривотолков вызвали торпедные аппараты. Никто не мог понять, для чего они нужны, если судно гражданское и предназначено для научных исследований. Михаилу пришлось создать целую теорию о возможности разрушения ледяных полей специальными минами, выталкиваемыми сжатым воздухом из специальных аппаратов, а затем всплывающими и разрушающими взрывом ледяное поле. В образовавшуюся полынью всплывшая субмарина вполне сможет протиснуть рубку или, на худой конец, специальную трубу для забора воздуха из атмосферы, выдвигавшуюся по типу перископа. Михаил решил установить это устройство, которое впервые было опробовано еще в русском флоте во время Русско-японской войны на подводной лодке «Кета» и затем незаслуженно забытое. И вновь возрожденное только в Кригсмарине во время Второй мировой войны под названием «шнорхель».

Не обошлось и без эксцессов. Какой-то сверхбдительный на заводе все же нашелся и настучал жандармам, что на гражданском научно-исследовательском судне устанавливается что-то, очень похожее на минные аппараты. Хотя совершенно непонятной конструкции. На завод нагрянула проверка, но Михаил был к ней готов. Расчетная документация, обосновывающая возможность разрушения льдов взрывами всплывающих мин, была уже готова, как и проект самих мин. Была даже обговорена возможность заказа на сотню штук. Жандармам провели подробную экскурсию по лодке и предъявили всю документацию, доказывающую, что никаких противозаконных целей этот проект не преследует. Ознакомившись с идеей разрушения льдов всплывающими минами, специально предназначенными для выталкивания из этих странных труб сжатым воздухом, жандармы успокоились. Хотя и выразили сомнение в успешности подобного мероприятия. Особенно въедливым оказался один подполковник, которого вся эта бутафория не очень убедила. И он не преминул высказать свое мнение.