Аналитическая психология - Карл Густав Юнг

169 О чем же говорит нам это сновидение? На первый взгляд оно кажется вполне ясным, и мы вполне могли бы принять его как своего рода поэтическое выражение настроения предшествовавшего дня. Однако никогда не следует останавливаться на поверхностных суждениях, ибо, как показывает опыт, сновидения гораздо глубже. Можно было бы предположить, что сновидец пришел к доктору в крайне поэтическом настроении и воспринимал лечение как священное религиозное действо в мистической полутьме некоего внушающего благоговейный трепет святилища. Однако это абсолютно не согласуется с фактами. Молодой человек пришел к доктору с тем, чтобы вылечиться от одной неприятной вещи, своей гомосексуальности, в которой нет ровным счетом ничего поэтического. В любом случае, даже если мы решимся принять за источник сновидения столь прямую каузацию, в настроении предшествовавшего дня мы не обнаружим никаких причин, почему ему должен был присниться такой поэтический сон. С другой стороны, мы можем предположить, что сон нашего больного был спровоцирован мыслями об этих в высшей степени непоэтических отношениях, которые и побудили его обратиться за помощью. Мы даже можем предположить, что именно в силу непоэтичности своего вчерашнего настроения он и увидел столь яркий сон – так человек, постившийся в течение дня, видит во сне роскошные яства. Нельзя отрицать, что мысль о лечении, исцелении и связанной с ним неприятной процедуре действительно воспроизводится в сновидении, но в поэтически преображенном виде, в форме, которая наилучшим образом отвечает эстетическим и эмоциональным потребностям сновидца. Эта заманчивая картина вызовет у него неудержимое влечение, хотя колодец темный, глубокий и холодный. Настроение, сопровождавшее это сновидение, сохранится и после пробуждения, вплоть до того момента, когда юноше придется исполнить свой неприятный и непоэтический долг – посетить меня. Вероятно, серая действительность будет окрашена золотистыми отблесками чувств, испытанными во сне.

170 Возможно, это и есть цель данного сновидения? Это не исключено, ибо опыт подсказывает мне, что подавляющее большинство сновидений носят компенсаторный характер[88]. Они всегда подчеркивают противоположную сторону, дабы сохранить психическое равновесие. Однако компенсация настроения – не единственная цель сновидений. Сновидение также обеспечивает и определенную ментальную коррекцию. Разумеется, мой пациент не имел адекватного представления о лечении, которому решил подвергнуться. Сновидение, с помощью поэтических метафор, раскрывает природу того, что ему предстоит. Это мгновенно становится очевидным, если проследить его ассоциации и замечания по поводу образа собора. «Собор, – говорит он, – вызывает у меня мысли о Кельнском соборе. Еще ребенком я был им очарован. Помню, как моя мать впервые рассказала мне о нем. При виде какой-нибудь деревенской церкви я всегда спрашивал, не это ли Кельнский собор. Я хотел быть священником в таком соборе».

171 В этих ассоциациях пациент описывает важный опыт из своего детства. Как бывает почти во всех случаях такого рода, ему была свойственна очень тесная связь с матерью. Под этим следует понимать не какие-то особенно хорошие или интенсивные сознательные отношения, а скорее некую по своей природе тайную связь, которая, возможно, сознательно выражает себя лишь в замедленном развитии характера, т. е. в относительном инфантилизме. Развивающаяся личность естественным образом избегает такой бессознательной, инфантильной связи, ибо ничто так не препятствует развитию, как сохранение бессознательного – можно даже сказать, психически эмбрионального – состояния. По этой причине инстинкт хватается за первую же возможность заменить мать другим объектом. Дабы стать истинным субститутом матери, этот объект должен в некотором смысле быть ее аналогом. Именно это и произошло с нашим пациентом. Та сила, с которой его детская фантазия уцепилась за символ Кельнского собора, соответствует силе его бессознательной потребности найти замену матери. Данная бессознательная потребность усиливается еще больше в том случае, если инфантильная связь грозит стать вредоносной. Отсюда – энтузиазм, с которым его детское воображение ухватилось за идею церкви; ибо церковь, в наиболее полном смысле этого слова, есть мать. Мы говорим не только о Матери-Церкви, но и о лоне Церкви. В церемонии, известной под названием benedictio fontis[89], крестильную купель называют immaculatus divini fontis uterus – непорочное лоно божественного источника. Мы, естественно, полагаем, что человек должен знать это значение на сознательном уровне, прежде чем оно заработает в его фантазии, и что эти смыслы заведомо не могут оказать никакого влияния на несведущего ребенка. Подобные аналогии, несомненно, работают не через сознательный разум, а совсем иначе.

172 Церковь представляет собой высший духовный субститут для сугубо естественной, или «плотской», связи с родителями. Как следствие, она высвобождает индивида из бессознательных естественных отношений, которые, строго говоря, не отношения вообще, а просто состояние зачаточной, бессознательной идентичности. Именно в силу своей бессознательности оно обладает необычайной инерцией и оказывает величайшее сопротивление любой форме духовного развития. Трудно сказать, какова разница между этим состоянием и душой животного. Однако попытки вырвать индивида из его первоначального, животноподобного состояния отнюдь не особая прерогатива христианской церкви; Церковь есть просто самая поздняя и исключительно западная форма инстинктивного устремления, которое, вероятно, столь же древнее, как и само человечество. Это устремление в самых разных формах можно обнаружить у всех примитивных народов, которые более или менее развиты и еще не дегенерировали: я имею в виду институт или церемонию посвящения в мужчины. По достижении половой зрелости юношу отводят в «мужской дом» или какое-нибудь другое место посвящения, где его систематически отчуждают от семьи. Одновременно его посвящают в религиозные таинства и таким образом не только вводят в совершенно новые отношения, но и, в качестве обновленной и измененной личности, в новый мир, подобно заново рожденному (quasimodo genitus). Инициация нередко сопровождается всякого рода мучениями, иногда включающими такие вещи, как обрезание и тому подобное. Эти практики, несомненно, очень древние. Они стали почти инстинктивными механизмами, в результате чего продолжают воспроизводить себя без внешнего воздействия, подобно «крещению» немецких студентов или даже более экстравагантным церемониям посвящения, практикуемым в американских студенческих братствах. Они запечатлены в бессознательном как первообраз.

173 Когда мать моего юного пациента рассказала ему о Кельнском соборе, этот первообраз пробудился к жизни. Но у него не было духовного наставника, который развил бы его, а потому ребенок остался в руках матери. И все же жажда мужского руководства продолжала расти, приняв форму гомосексуальных наклонностей, чего, возможно, не произошло бы, если бы в свое время рядом оказался мужчина, который мог бы управлять его детскими фантазиями. Отклонение в сторону гомосексуальности, несомненно, часто встречается в истории. В Древней Греции, а также в некоторых примитивных сообществах гомосексуальность и образование были практически синонимами. С этой точки зрения юношеская гомосексуальность лишь неверное толкование совершенно нормальной и закономерной потребности в мужском руководящем начале. Также можно сказать, что страх инцеста, коренящийся в материнском комплексе, распространяется на женщин в общем; однако по моему мнению, незрелый мужчина имеет полное право бояться женщин, ибо его отношения с ними, как правило, заканчиваются плачевно.