Плохая дочь - Маша Трауб

– Не хочу называться в честь пидоросни, – сказал Славик на общем собрании жителей поселка, чем выразил общее мнение. После все же состоявшегося торжественного переименования табличка с названием поселка Коровинское была отвинчена неизвестными, след которых простыл. Силами правопорядка ее вскоре вернули на столб и на указатель, но неизвестные снова свинтили и исчезли. Так продолжалось раза три, и силы правопорядка решили оставить все как есть. Тем более что сами были местными и в честь этих самых никак не хотели называться.

Поселок стал вроде как мертвой душой или кораблем в Бермудском треугольнике. На новых картах он значился как Коровинское, а местные жители, забывшие исконное название признавали одно: Бабка. Так что, если туристы следующих поколений захотели бы попасть на родину классика и при этом современника, в чью честь назван поселок, им пришлось бы проявить недюжинную смекалку. Поселков обычных, городского типа, сел и поселений с названием Коровинское хватало. Бабок тоже имелось в достатке – и Новых, и Старых. Но даже если самым упрямым и дотошным удалось бы проследить взаимосвязь и найти те самые Бабки, бывшие Старыми, потом Новыми, а потом Коровинским, то они все равно не имели бы шансов добраться до нужной местности. Как в последний раз неизвестные хулиганы свинтили все указатели со всех столбов, так и осталось. А попасть в село через главную дорогу не представлялось возможным. Требовалось проехать дальше, свернуть на Васьки (не путать с Нижними и Верхними, а также Васильками, Василевскими, Васюткиными, Васиковскими, Васильевыми и другими Васюками), после этого проехать Валентиновку, Катькино, Катюхино, Марьино и Машкино, вырулить снова на основную дорогу и уже потом по указателю, которого нет, свернуть на Бабку, она же Коровинское.

Но история не про это. Совсем стала плоха мать Коляна Коровинского, которая сначала умерла от счастья, когда в честь сына назвали их поселок, а потом умирала от горя, признав, что сын этот самый – ну вы поняли. Баба Вера решила пойти к ней проститься – все-таки считались задушевными подругами в молодости, столько всего вместе пережили. Баба Вера не выходила из дома последние лет десять, как и мама Коровинского, тетя Таня. Но ради такого случая обе решили встретиться – во дворе у тети Тани. Баба Вера согласилась сделать несколько лишних шагов по улице ради умирающей подруги.

Но тетя Таня по такому случаю временно передумала умирать и с утра решила сбегать в парикмахерскую сделать шестимесячную завивку. Во-первых, чтобы козырнуть перед подругой, во-вторых, чтобы в приличном виде в гроб ложиться. В то же самое время баба Вера захотела сделать прическу для визита и оказалась в той же парикмахерской. Одной на весь поселок. За мужские стрижки отвечала Машка, за женские завивки – Валька. Так они потом наперебой пересказывали тете Анжеле весь состоявшийся раньше запланированного разговор.

Баба Вера, что знали все, была возлюбленной покойного мужа тети Тани. Причем многолетней «зазнобой», что тоже не тянуло на страшную тайну. Коляна, в будущем Николясика, тетя Таня родила с одной целью – удержать мужа.

Поскольку тетя Таня умирала вот-вот, буквально на днях, а баба Вера все еще не умирала, хотя сто раз как должна была согласно очередности – на семь лет старше подруги, то получалась загвоздка. Баба Вера собиралась унести с собой в гроб кольцо, которое когда-то ей подарил любовник – муж тети Тани. Но тетя Таня собиралась встретиться с мужем раньше, чем баба Вера. Так что последняя решила, что лучше бы передать бывшему любовнику кольцо заранее. О чем и попросила тетю Таню. Мол, возьми с собой в гроб, на палец надень перед смертью, а там передашь.

Тетя Таня чуть из кресла не вывалилась от возмущения. Ну, это вообще ни в какие ворота – передавать мужу на том свете привет и кольцо от бывшей!

– Сама подыхай и передавай, что хочешь, – крикнула тетя Таня бабе Вере, которая этого не услышала – сидела под сушкой. Поэтому услышала только «да». Между тем тетя Таня кричала, что баба Вера «старая п…».

– Спасибо тебе, дорогая, – освободившись от колпака, сказала баба Вера. Тетя Таня смогла лишь изобразить какой-то мах руками в воздухе, что баба Вера сочла согласием. Подошла, крепко обняла тетю Таню и нацепила ей на палец кольцо. Тетя Таня с помощью всех подручных средств, а также при участии Машки и Вальки пыталась стянуть кольцо с пальца, но то так впилось, будто вросло. Ни мыло, ни другие средства его не брали. Машка предложила попробовать спилить ножовкой, но тетя Таня отказалась, смирилась.

Жизнь часто подбрасывает сюрпризы. Судьба, с моей точки зрения, – заядлая преферансистка, причем мухлюющая через раз. Бог – шутник, причем циник и, как мне сдается, поклонник покера. Фатум и иже с ним – так вообще игроки в рулетку. Так или иначе баба Вера умерла раньше тети Тани, хотя не должна была ни при каких раскладах. И когда баба Вера лежала в гробу, тетя Таня вдруг одним движением сорвала с пальца кольцо и кинула ей в гроб вместе с гвоздиками.

– Сама передавай. И от меня привет, – крикнула тетя Таня, и все поняли, о чем идет речь. Машка с Валькой до всех донесли сплетню.

* * *

С детства я усвоила – город, в котором живешь, может оказаться призраком. Даже если знать точный адрес, это ничего не значит. Передавать покойникам на тот свет ценные вещи можно, точно передадут. Похороны – театр абсурда. Театральное зрелище. В детстве я любила похороны больше, чем свадьбы. Хлопот меньше, готовить проще. Всегда детям раздадут конфеты просто так. На свадьбах же требуется отработать – станцевать, например. На свадьбах все доедают до чистых тарелок, после похорон остаются горы еды, можно забрать. На свадьбе ты, девочка, завидуешь платью невесты, мечтаешь о такой же фате, на похоронах никто не завидует усопшему. На свадьбы готовят не так вкусно, как на поминки. Не знаю почему. Просто многолетнее наблюдение. Все самые вкусные блюда, самые секретные рецепты приготовления я узнала во время подготовки к поминкам.

* * *

Но вернемся к моей маме.

Она мне с детства твердила:

– Маша, если я пропаду, сначала обзванивай морги, а потом больницы. Сэкономишь время и нервы.

– Мам, а ты можешь мне позвонить и сообщить, что едешь в морг? – спрашивала я, уже став взрослой. – И желательно уточни, в какой именно. Эта информация еще больше сэкономит мне время и нервы. Да, и позвони еще из морга, чтобы я лишний раз не беспокоилась.

Я имела право на эти слова.

Однажды я ее действительно потеряла и нашла в морге. Не просто живую, а в добром здравии и легком – ладно сильном – подпитии. Мама долго не отвечала на звонки, а когда ответила, сообщила: «Что ты мне звонишь и отвлекаешь? Я в морге! Тут связь плохая».

Конечно, я допускала, что связь с покойниками может быть плохой. Допускала и то, что родительница могла умереть, доехать до морга и воскреснуть – вполне в ее стиле. Опять же, легко допускала, что мамуля села выпивать и играть в шахматы в чистилище. Или расписывать «пульку» с апостолом Петром – если мама выиграет, то получит золотой ключ от рая, если Петр – то мама с серебряным отправится в ад. А тут я не вовремя со своими звонками. Но больше всего подходила версия, что я сошла с ума, раз мне в голову лезут подобные мысли.