Сияние твоего сердца - Мария Линде

Я как раз прикидываю, не позвонить ли ментору Карела, мистеру Ривдерре, когда в кухне появляется Ливень. Сегодня утром он еще лохматее, чем обычно, и в одних только шортах, без футболки и босиком, несмотря на холод. Я киваю ему и снова утыкаюсь в телефон. В Рио-де-Жанейро сейчас половина четвертого утра, но, в конце концов, дело срочное.

– Доброе утро. – Ливень обнимает меня со спины, целует в плечо, потом кладет на него подбородок. – Ты давно не спишь?

– С полчаса, наверное. – Я отодвигаюсь – мне неудобно так стоять – и отпиваю кофе. Вкус непривычно мягкий, домой я покупаю зерна сильной обжарки.

– Позавтракаем вместе? Я сбегаю в булочную, у них самая вкусная выпечка в городе. Хотя, если честно, мне больше хочется кое-чего другого…

Он не отпускает меня, наоборот, прижимает к себе и тянет зубами края пледа. Я проглатываю кофе и ставлю чашку на подоконник.

– Ливень, что ты делаешь? Мне надо идти, у меня сейчас очень мало времени.

Его руки замирают на моей груди, потом он наконец отпускает меня и делает шаг назад. В серых глазах такое глубокое, детское разочарование, как будто я пообещала купить мороженое и обманула.

– Черт, я дурак… Я знал, что так будет. Просто вчера было так классно, что я поверил – ты можешь быть другой. Но нет…

В комнате за стенкой надрывается его телефон – мелодия «Времен года» Вивальди становится все громче. Я не люблю классическую музыку, мне она всегда казалась жутко снобистским увлечением. Спрашиваю холодно:

– На что ты рассчитывал? Я благодарна тебе за теплый прием, ночевку и за… остальное, но сейчас мне надо идти.

Нет, это уже невыносимо – он смотрит на меня с таким разочарованием, как будто я его обманула. И говорит будто сам себе:

– Я должен был знать. Должен был… После всего, что произошло…

Я не понимаю, о чем он, и не хочу выяснять, у меня нет на это времени. Телефон за стенкой продолжает звонить – оборвавшись, мелодия начинается снова.

– Ничего особенного не произошло. – Я споласкиваю чашку под струей воды и ставлю перевернутой на край умывальника. Дискордия, да в этой дыре даже посудомойки нет. – Вчера я была уставшей и в стрессе, так что выброс адреналина, инстинкты и все такое… Так бывает. Давай на этом остановимся, и, пожалуйста, возьми уже чертов телефон – кто-то ну очень жаждет твоего внимания.

Ливень вроде бы хочет еще что-то сказать, но не находит слов и молча плетется обратно в комнату. Я проверяю уровень зарядки – почти полная, еще раз звоню Герцен, но она по-прежнему не берет трубку. Пора отчаливать – позавтракаю где-нибудь, потом зайду купить кое-какие вещи и, наверное, сниму где-нибудь номер на пару дней. Пока не разберусь с ситуацией, в Амстердам лучше не возвращаться.

Когда я вхожу в комнату, Ливень сидит на кровати, обхватив голову руками. Телефон с погасшим экраном лежит рядом с ним.

– Все в порядке? – спрашиваю я без особого интереса, проверяя, высохла ли моя одежда на сушилке у окна, но легинсы и футболка все еще влажные.

Ливень не отвечает, только еще сильнее стискивает голову ладонями и весь как-то сжимается, будто пытаясь сделаться маленьким и незаметным. Мне кажется, что я слышу всхлип. Во всей его позе столько отчаяния, что я даже останавливаюсь на секунду. В конце концов, я хорошо к нему отношусь и не хотела его обидеть, но он всегда был таким ранимым…

– Ливень, ну прекрати. – Я присаживаюсь перед ним на корточки и стараюсь говорить как можно более мягко. – Давай без драмы, а? Я уверена, у тебя все будет хорошо, а я по многим причинам просто не для тебя.

Он поднимает голову и смотрит на меня. Лицо настолько бледное, что даже губы стали бескровными, а в глазах пустота, пропасть на две тысячи ярдов.

– Мик погиб, – выговаривает он с трудом и крепко зажмуривается. – Сегодня ночью.

Это настолько неожиданно, что я даже сажусь прямо на пол.

– Как? – Самый оригинальный вопрос в такой ситуации. – Как погиб?

– Прыгнул с моста. На трассе за городом.

– Зачем?

Мне в принципе непонятно, зачем люди прыгают с мостов и делают подобные вещи, когда жизнь и так полна опасностей. Но новость меня озадачила не поэтому. Ведь Мик тоже встретился с теми парнями…

– Не знаю. – Ливень беспокойно оглядывается вокруг, как будто не помнит, где находится. – Говорят, он напал на ночной киоск, разгромил там все и сильно избил продавца-мигранта. И так как Мик не взял ни деньги, ни товар, его теперь подозревают в расовой ненависти. Но это бред. Он был очень добрым, он в универе дружил с ребятами из разных стран, его вообще все обожали. Я не знаю, как он мог такое сделать и где был вчера целый день. К родителям он не поехал.

Он начинает едва заметно раскачиваться вперед-назад, и это мне не нравится. Я не знаю, как вести себя с людьми, которые кого-то потеряли. Я очень рано поняла, что смерть – это естественная часть мира и страдать из-за нее бессмысленно, поэтому чужие сильные эмоции вызывают у меня только досаду. Мама орала на меня за то, что я не плакала после смерти отца и продолжала спокойно заниматься своими делами. Кажется, это ранило и шокировало ее даже больше, чем сама потеря.

– Возможно, что-то его сильно потрясло, – говорю я, просто чтобы хоть что-нибудь сказать. – Или, может, у него была… э-э-э… скрытая депрессия.

– Не было у него никакой депрессии! – Ливень срывается на крик, вскакивает с кровати. – Мик был классным, здоровым и абсолютно нормальным парнем. Я не знаю, как такое могло случиться…

Он мечется по комнате, натыкаясь на мебель – места очень мало, – и, кажется, не видит ничего перед собой. Я отодвигаюсь в сторону, к стене, и говорю как можно мягче:

– Извини. Я понятия не имею, что произошло. Мне очень жаль.

«Мне очень жаль». Именно эту фразу обычно говорят в кино да и в жизни – я подозреваю, что как раз из-за кино. На самом деле смерть незнакомого парня не вызывает у меня никаких эмоций, и мне не хочется выступать в роли утешительницы. Но так говорят, и я цепляюсь за это бессмысленное правило, потому что больше не знаю, что делать.

Ливень дышит тяжело и часто, потом как будто о чем-то вспоминает. Он открывает верхний ящик стола, находит там маленькую банку из темного стекла с какими-то таблетками, вынимает две и глотает их не запивая. И еще через полминуты наконец приходит в себя.

– Сэйнн, тебе лучше уйти, – говорит он. – Я понял, что тебе нужно укрытие, и я помогу тебе чем смогу, мое обещание в силе. Но сюда скоро придет полиция – они хотят проверить лэптоп Мика и его вещи. Меня будут допрашивать. Пожалуйста, найди какое-нибудь безопасное место на несколько часов, а я тебе позвоню, как только все закончится. Тебе нужны деньги?

По его стилю жизни я уже поняла, что он, скорее всего, едва сводит концы с концами. Но он и тут готов делиться всем, что у него есть, – за много лет ничего не изменилось.