Легенда о седьмой деве - Виктория Холт

Я увидела Кима, когда он по обыкновению ехал на своей гнедой кобыле, и подумала, какой он красивый и мужественный — не такой порочный и опасный, как Джонни, и не такой праведный, как Джастин. Именно такой, каким и должен быть настоящий мужчина.

Я знала, зачем он приехал. Он сам говорил, что приедет попрощаться. С приближением дня отъезда он становился все печальнее. Я вышла встретить его, потому что втайне считала, что он сожалеет именно о том, что расстается со мной.

— О! — воскликнул он. — Да это же мисс Керенза!

— Я видела, как вы подъехали.

Подошел Белтер, взял лошадь под уздцы, и Ким направился к дому. Мне хотелось задержать его, побыть наедине до того, как мы присоединимся к Меллиоре и мисс Келлоу, которые, как я знала, сидели в гостиной.

— Когда вы уезжаете? — спросила я, пытаясь скрыть огорчение.

— Завтра.

— Мне кажется, вам не очень-то хочется уезжать.

— Ну, разве что чуть-чуть. Хотя, конечно, мне не хочется покидать родные места.

— Тогда зачем уезжать?

— Керенза, дорогая моя, но ведь все уже готово!

— Не вижу причин, почему это все нельзя отменить.

— Увы, — ответил он, — я вижу.

— Ким, — произнесла я пылко, — если вы не хотите ехать…

— Но я хочу поехать за моря и сколотить состояние!

— Зачем?

— Чтобы вернуться богатым и знаменитым.

— Для чего?

— Чтобы поселиться здесь, жениться и обзавестись потомством.

Он дословно повторил то, что говорил Дейвид Киллигру. Наверное, этого хотят все мужчины.

— Тогда ваша мечта непременно сбудется, — проникновенно произнесла я.

Ким рассмеялся, наклонился и поцеловал меня в лоб. Меня охватили противоречивые чувства. С одной стороны — безграничное счастье, с другой — невыразимая печаль.

— Вы прямо как прорицательница, — сказал он, словно извиняясь за поцелуй. Потом шутливо продолжил: — Думаю, вы и в самом деле ведьма… конечно, весьма миловидная и очаровательная. — На мгновение мы остановились, глядя друг на друга с улыбкой. — Но этот пронизывающий ветер, — заметил Ким, — вреден даже для ведьм.

Он взял меня под руку, и мы вместе поднялись на крыльцо. В гостиной нас ждали мисс Келлоу и Меллиора. Как только мы вошли, мисс Келлоу позвонила, чтобы подавали чай. Ким говорил в основном об Австралии — оказалось, он довольно много знает об этой стране. Молодой человек горел энтузиазмом; мне было интересно слушать его, и я отчетливо представляла себе земли, которые он описывал: гавани с изрезанной береговой линией и песчаными пляжами в окружении буйной растительности, странных птиц с ярким оперением, влажную жару, когда чувствуешь себя, как в парной. Сейчас там лето, сообщил нам Ким. Он рассказывал о стоянках и пастбищах, о том, какие там дешевые земли и рабочие руки. Я с болью подумала о той ночи, когда Джо попал в капкан, а этот человек отнес его в безопасное место. Но для Кима мой брат мог оказаться той самой «дешевой рабочей силой» на другой стороне земли.

«О, Ким, — подумала я, — как бы я хотела поехать с тобой!» На самом деле я не была уверена, что действительно хочу этого. Я мечтала о том, чтобы жить в Сент-Ларнстоне, в Эббасе, и чувствовать себя настоящей леди. Хотелось ли мне жить на какой-то безымянной стоянке в незнакомом краю, даже вместе с Кимом? Вряд ли. Я безумно хотела, чтобы Ким остался, чтобы он был владельцем Эббаса, — вместо Сент-Ларнстонов. И я, конечно же, не отказалась бы владеть поместьем вместе с ним.

— Керенза сегодня задумчива, — заметил Ким и вопросительно посмотрел на меня. Или нежно? Я не была уверена.

— Я пытаюсь представить себе Австралию. Вы так живо все это описываете!

— Подождите, пока я вернусь.

— И что тогда?

— Мне будет, что вам рассказать.

Он пожал нам руки и поцеловал на прощание — сначала Меллиору, а потом меня.

— Я вернусь, — сказал он, — вот увидите!

Я часто вспоминала эти слова после его отъезда.

Я не слышала всего разговора, лишь некоторые намеки, которые иногда замечала, и по ним могла понять, что у людей на уме. Никто не сомневался, что преподобный Чарльз умирает. Иногда ему становилось немного лучше, но это не было выздоровлением. С каждой неделей он все больше слабел.

Я часто думала, что с нами будет, когда Он умрет. Понятно, что нынешнее положение вещей — это только компромисс.

Миссис Йио первая натолкнула меня на мысль, когда заговорила о Дейвиде Киллигру. Я поняла, что она воспринимает его как нового хозяина. Она полагала — и, как я понимаю, это было всеобщее убеждение, — что после смерти преподобного Чарльза Дейвид Киллигру получит его место. Он станет местным священником. А Меллиора? Ну, поскольку Меллиора — дочь священника, разумно предположить, что она станет хорошей женой священника.

Такая мысль всем казалась правильной и разумной. Говорили, что это неизбежно. Они были добрыми друзьями, она благодарна ему, а он… В общем, Меллиора наверняка нравится ему. Допустим, они правы. Но что тогда будет со мной?

Я не расстанусь с Меллиорой. Дейвид всегда очень дружелюбно относился ко мне. Я останусь в этом доме и стану помогать. Но в каком качестве? Камеристкой Меллиоры? Она никогда не относилась ко мне как к служанке. Я была ей как сестра, о которой она всегда мечтала, — и звали меня так же, как ее покойную сестру.

Спустя несколько недель после отъезда Кима я встретила Джонни Сент-Ларнстона. Это произошло возле фермы Пенгастеров, когда я, проведав бабушку Би и отнеся ей корзинку с гостинцами, возвращалась в дом священника.

Я была очень озабочена и шла, погрузившись в размышления. Бабушка Би увлеченно говорила о том, как провела целый день в доме ветеринара, куда ее пригласили на Рождество, но выглядела похудевшей, а глаза были уже не такие ясные и лучистые, как прежде. Я также заметила, что она все еще сильно кашляет! Мое волнение, скорее всего, связано с тем, что я пришла из дома, где царит болезнь, объясняла я себе. Поскольку преподобный Чарльз болеет, мне теперь кажется, что всем людям его возраста угрожает нечто подобное.

Бабушка как-то говорила мне, что Джо живет у ветеринара на правах члена семьи и хорошо чувствует себя там. Такое положение вещей можно было считать отличным, ибо у ветеринара было четыре дочери и ни одного сына. Разумеется, он радовался тому, что такой парень, как Джо, помогает ему.

Я с некоторой грустью покинула дом бабушки. В моей жизни появилось столько темных туч: болезнь в доме, который я считала родным, беспокойство о здоровье бабушки. В некотором смысле меня волновало и то, что Джо сидит за столом в доме ветеринара, а не доктора Хиллиарда.

— Добрый день! — Джонни сидел на заборе, которым была огорожена ферма Пенгастеров. Он спрыгнул и пошел рядом со мной.