Разгадай мою смерть - Розамунд Лаптон

— Двадцать четыре часа, семь дней в неделю?

— Ну, круглосуточно. Не помню, как она выразилась. Черт, разве это важно?

Да, важно, потому что твоя фраза подтверждала подлинность слов Саймона.

— Тесс чего-то боялась и обратилась ко мне за помощью, потому что я был ей удобен.

— Так почему же ты бросил ее?

Саймон вздрогнул:

— Что?

— Если Тесс хотела пожить у тебя, почему ты ей не позволил?

Зажигалка наконец вспыхнула; Саймон сделал глубокую затяжку.

— В общем, я признался Тесс в любви. Сказал, что не могу жить без нее, и все такое.

— Ты приставал к ней?

— Все было не так.

— А она тебе отказала?

— Наотрез. И окончательно добила, заявив, что на этот раз вряд ли сможет с чистым сердцем предложить мне остаться друзьями.

Непомерно раздутое «я» этого паршивца, словно огромная воронка, поглотило все остальные чувства — доброту, сопереживание тебе, твоей беде, — превратив в несчастную жертву его самого, однако мой гнев оказался больше, чем эго Саймона.

— Тесс обратилась к тебе в трудную минуту, а ты хотел воспользоваться ситуацией!

— Наоборот, это она хотела воспользоваться мной.

— Она все равно собиралась остаться у тебя?

Саймон не ответил, но я предугадала его ответ.

— Только безо всяких условий?

Он по-прежнему молчал.

— И ты не разрешил.

— А что, надо было позволить ей унизить меня как мужчину?

Я онемела, пораженная степенью его эгоизма. Саймон решил, будто я чего-то недопоняла.

— Она хотела быть со мной только потому, что тряслась от страха точно безумная, — объяснил он. — Думаешь, приятно, когда с тобой так обходятся?

— Тряслась от страха?

— Ладно, скажем, просто боялась.

— Сперва ты говорил, что Тесс была напугана, теперь оказывается, она «тряслась от страха точно безумная».

— Короче, ей мерещилось, что какой-то человек преследует ее и пришел за ней в парк.

Я заставила себя произнести ровным тоном:

— Тесс сказала, что это за человек?

— Нет. Я обошел все вокруг, даже поискал в кустах — только зря влез в сугроб и наткнулся на мерзлые собачьи какашки. Никого.

— Ты должен пойти в полицию и поговорить с детективом, сержантом Финборо. Участок находится в Ноттинг-Хилле, я дам тебе номер телефона.

— Какой смысл? Тесс покончила жизнь самоубийством, так даже по телевизору сказали.

— Но ты же был там, тебе известно больше, чем телевизионщикам! — Я уговаривала Саймона, точно ребенка, пытаясь скрыть свое отчаяние. — Она говорила тебе о преследователе. Ты знаешь, что Тесс действительно боялась.

— Скорее всего это был параноидный бред. Я слышал, на почве послеродового психоза женщины полностью съезжают с катушек.

— Где ты это слышал?

— Кажется, по телику.

Саймон понял, что его ложь опять прозвучала неубедительно. Он покосился на меня с деланным безразличием.

— Ладно… Я попросил отца разузнать, что и как. Я редко обращаюсь к нему с просьбами, так что…

Саймон не договорил, как будто поленился закончить предложение. Он подошел чуть ближе, и я уловила запах лосьона после бритья, слишком резкий в жарко натопленной гостиной. Этот запах пробудил в памяти яркую картину моей первой встречи с Саймоном: вот он сидит на ступеньках перед твоей дверью с букетом в руках и, несмотря на холод, благоухает тем же лосьоном. Тогда я была озадачена — зачем цветы и прочие приготовления, если ты не предлагала ему ничего, кроме утешительного приза в виде дружбы? А сейчас выясняется, что ты решила вообще порвать с ним, и…

— Ты дожидался Тесс возле дома с цветами, и от тебя пахло лосьоном.

— И что с того?

— Ты решил сделать второй заход, верно? Надеялся, что отчаяние заставит Тесс согласиться на твои условия?

Саймон пожал плечами, не чувствуя за собой никакой вины. Избалованный с самого детства, он стал тем, кем стал, растеряв все хорошие задатки.

Я повернулась к Саймону спиной и вновь уперлась взглядом в изображение тюрьмы, составленное из детских лиц. Меня передернуло. У двери я вдруг почувствовала на лице обжигающие слезы и только тогда поняла, что плачу.

— Как ты мог оставить ее в парке?

— Я не виноват, что она себя убила.

— Ты хоть в чем-нибудь вообще виноват?

Я снова сижу перед мистером Райтом. Мысленно я все еще чувствую острый запах Саймона и его квартиры. Хорошо, что открыто окно и оттуда слабо веет свежей травой, которую подстригают в парке.

— Вы рассказали в полиции о том, что узнали от Саймона? — спрашивает мистер Райт.

— Да, я говорила с подчиненным детектива Финборо. Он отвечал очень любезно, но я понимала, что все без толку. Преследователь Тесс мог оказаться как убийцей, так и плодом ее предположительно больного воображения. Факты, которые указывали на убийцу, также подходили под симптомы психоза.

Мистер Райт смотрит на часы: четверть шестого.

— Закончим на сегодня?

Я киваю. Где-то в горле и носу еще царапаются молекулы лосьона и сладковатого дыма марихуаны, и я рада, что могу наконец выйти и глотнуть свежего воздуха.

Миновав парк Сент-Джеймс, я сажусь в автобус и еду в «Койот». Тебе, разумеется, интересно, как я туда устроилась. Сначала я пришла в бар, чтобы расспросить твоих коллег, в надежде на какую-нибудь зацепку. Увы, в последний раз они видели тебя в воскресенье, за неделю до рождения Ксавье, и мало что знали о твоей жизни вне стен «Койота». Тем временем мой босс в Штатах согласился дать мне расчет («С огромным сожалением, Беатрис»), и я просто не представляла, где найти другую работу. Я знала, что необходимость выплачивать кредит за нью-йоркскую квартиру скоро съест все мои сбережения. В общем, надо было на что-то жить, и я пошла обратно к Беттине.

Я надела единственное, что осталось у меня из чистого, — брючный костюм от «Макс Мара», и Беттина сперва решила, будто я шучу насчет работы, но затем поняла, что мне не до шуток.

— Хорошо. Лишняя пара рук мне пригодится. Две смены по выходным и три — в будние дни. Можешь начинать уже сегодня. Шесть фунтов в час плюс бесплатный ужин, если смена длится больше трех часов.

Наверное, вид у меня был слегка озадаченный: я не ожидала вот так сразу получить место.

— Дело, признаться, в том, — сказала Беттина, — что ты мне страшно нравишься. — Увидев мое испуганное лицо, она хихикнула. — Извини, не могла удержаться.