Лейтенант с одной жизнью - Сергей Зверев

Третий раз – это будет сегодняшняя операция. Парвиз Масуд верил, что ему опять так же повезет, как и раньше, и все потому, что он носит имя «панджшерского льва» Ахмад Шаха Масуда.

Ночь становилась холоднее и холоднее. Валентин клял себя, что не взял с собой, как его солдаты, спального мешка. Трудно было унять дрожь в теле.

– Товарищ лейтенант, – услышал он сзади себя голос Кости Каплина, – я на пост ухожу. Возьмите мой спальный мешок. Потом я возьму его у Лукьянцева, когда он меня заменит, а его сменит Лабетов.

– Да как-то неудобно, Костя, – ответил Стеклов, но ломаться не стал, залез в теплый мешок, оставленный ему пулеметчиком, и, застегнув «молнию» до самого лба, провалился в сон.

Холодный воздух, при открытии спального мешка забравшийся под ворот комбинезона, был шоком для согревшегося организма. Валентин, дрожа, слушал шепот Самида. Одна из групп Парвиза вернулась назад и принесла неутешительную информацию – через них должна пройти группа душманов.

– От-ткуда? – трясясь, как кленовый лист на ветру, спросил Стеклов.

– Сзади, с гор.

– П-почему?

– Н-не знаю, – прошептал Сайдудулаев.

– А к-как он-ни об этом уз-знали, е-мое?

– Огнями. Он-ни в гор-рах передают все фонарями.

– М-морзе. Г-где П-париз?

– Его з-зовут П-парвиз, товарища лейтенанта. П-пошли!

Нащупывая ногой невидимые в ночной темноте камни и выставив руки вперед, Валентин сделал первый шаг. Рука Самида ухватила его за мизинец и потянула за собой. Поддавшись своему ведомому и делая маленькие шажки вперед, он направился за ним.

Парвиз говорил быстро и, естественно, непонятно. Самид еле успевал его о чем-то расспрашивать, а потом переводил Валентину и собравшимся вокруг него солдатам о ходе дальнейших действий.

Душманы, скорее всего, прибудут в ущелье по той самой расщелине, по которой добиралась сюда группа Стеклова. Какая по количеству будет эта группа, неизвестно, но то, что они будут двигаться именно здесь, ни у кого сомнений не вызывало, так как левая сторона была занята шурави, об этом сказали душманам люди Парвиза.

– Как они их отпустили назад, эти душманы? – удивился Стеклов.

– Те солдаты из кишлака Руха.

– Ничего не понял! Фу! Что же их сюда всех так тянет? Думают, в этом ущелье дадут жару русским парням и за это им будет хвала от Всевышнего?

– Похоже, здесь хранится что-то очень важное для них, товарищ лейтенанта. Парвиз думает, что это или какое-то оружие, или очень важный для Ахмад Шаха человек.

– Здесь капкан можно поставить в двух местах, – начал рассуждать Валентин. – Если действительно душманы будут идти сюда по той расщелине, что и мы, то надо пропустить их сюда и уничтожить.

– Так думает и Парвиз, товарищ лейтенанта.

– Спроси, а если будут передвигаться сюда несколько групп душманов, то нужно об этом как-то сообщить его командиру капитану Сарбуланду?

– Поздно, товарища лейтенанта, скоро начнется рассвет, – вздохнул Самид.

Ухватившись за острое ребро камня, Валентин все сильнее и сильнее сдавливал его, как сухарь, который хотелось разломить на несколько частей. Он прекрасно слышал приближающиеся к нему афганские голоса, но боялся поднять голову и посмотреть, где они.

«А зачем это тебе?» – словно дятел, бил в его сознании один и тот же вопрос, предлагая ему не двигаться, задеревенеть, чтобы душманы подумали, что он мертв.

«А вдруг это не душманы, а солдаты Сарбуланда? – еще теплилась надежда. – Они шепотом разговаривают, замерли, чего-то ждут. Чего?»

Он рукой осторожно отодвинул от себя острый по краям булыжник и, задержав его на несколько секунд на весу, резко бросил вперед. Услышав его стук при падении, поднял голову и стал осматриваться по сторонам.

Вскочившие справа от него несколько человек были не солдатами Парвиза, а душманами. Перекатившись вбок и вскинув автомат, Валентин ждал. Чего?

Первый душман оказался над ним, буквально через несколько секунд короткая очередь, одна-вторая, врезались в него смертельным огнем, и его тело, со стоном, падающее своей тяжестью на Валентина, вдавило его с прикладом автомата в камни.

«Что это? Что это?» – дрожа от боли и испуга, думал лейтенант. Желание скинуть с себя убитого душмана тут же сменилось желанием этого не делать.

Новая автоматная очередь, сделанная не им, закончилась громким падением еще одного тела. Кого?

– Товарища лейтенанта, вы живы? – Голос Сайдудулаева показался ему спасением.

Собрав все силы, Валентин оттолкнул от себя тело убитого душмана.

– Товарища лейтенанта, вы живы? – повторил ефрейтор.

– Самид?

– Так точно. Я второго убила!

– Спасибо, дорогой! Я жив? Я жив! – с облегчением вздохнул Стеклов.

Работавший справа пулемет говорил о том, что Каплин находится в очень сложной ситуации, и они с Сайдудулаевым продолжили движение ползком вперед.

Выскочивший впереди них душман тут же присел и, прячась за камнем, стал целиться в открытого с этой стороны пулеметчика. Валентин этот момент уловил и, мгновенно развернув свой автомат, дал короткую очередь в спину душмана. Тот содрогнулся и, со стоном падая на спину, выронил свою винтовку.

Видел ли это Каплин и лежавший с ним его помощник Лабетов, Валентин не знал. Открывшийся справа и слева от него огонь говорил о том, что душманы продолжают атаковать. Вытерев лицо рукавом, он поднял голову и, заметив вдруг бегущего к ним человека, нажал на курок. Но, кроме сухого щелчка, ничего не услышал. Секунды, потраченные на вытаскивание из автомата сдвоенного магазина и вставку его в автомат, дали душману возможность спрятаться за камнями.

Валентин прекрасно понимал, что теперь ему придется безотрывно следить за местностью и ждать врага, который, вполне возможно, сейчас через какую-то щель в камнях наблюдает за ним. Вопрос в другом – кто первым выстрелит в цель!

– Щас, щас, не двигайтесь, – раздался голос Игоря Клязьмина, и в ту же секунду послышался выстрел, и тело убитого душмана выкатилось из камней на видимое место.

– Спасибо, боец! – с дрожью в голосе прошептал Валентин. – Как я его не увидел? – И, только сейчас поняв, что пулемет молчит, машинально спросил, непонятно у кого: – Он жив?

– Жив Костя, жив! – в один голос ответили Сайдудулаев и Клязьмин. – Вон там, чуть ниже, солдаты Парвиза кого-то убитого или раненого тащат.

– Не самого ли Парвиза?

– Кто его знает, – прошептал Клязьмин.

– Вот кутерьма! Знать бы, сколько их?

– Мы человек пять «духов» убили.