Сердце шипов - Мерседес Лэки

что я буду спать с мечом, – последнее, что она могла заподозрить. А потом это выражение лица стало еще краше, когда я пояснила: «Папин приказ», прежде чем она сумела вымолвить хоть словечко.

Белинда открыла рот, затем плотно сжала губы и кивнула. Я была готова к спору, однако в этом, похоже, не было необходимости. Не знаю, что мне помогло – то ли мое завидное упорство, невзирая на ее неодобрение и собственную усталость, то ли уважение к королю, но Белинда решила не возражать.

Когда я спустилась во двор, меня уже ждали сэр Делакар и оружейник. Первый отправил остальных оруженосцев на пробежку для разминки, а второй поманил меня пальцем.

Оружейник, наверное, самый важный простолюдин во дворце. Он – тот, от кого зависит каждый воин и его безопасность в бою, насколько это вообще возможно. Он знает, когда нужно что-нибудь подлатать, он выбирает для них правильное оружие.

Он всегда носит легкий доспех, когда не трудится в кузнице над особенно сложным заказом. Бо́льшую часть брони, которую мы все носим, изготовляет не он, это задача его трех кузнецов. И он вколачивает им в голову подробнейшие знания с каждым безжалостным, монотонным ударом молота по наковальне. Однажды лучший из них займет место оружейника и выберет себе нового подмастерья. Думаю, вряд ли это случится скоро. Оружейник выглядел вдвое моложе своего возраста, весь увитый мускулами, ведь всю жизнь он создавал вещи, спасавшие жизни нам. Он способен орудовать самым тяжелым молотом и даже почти не вспотеть, таскать целые охапки кольчуг с такой легкостью, как если бы я несла стопку чистых платьев.

Как я и ожидала, он повел меня в оружейную, но куда дальше, чем я заходила раньше, в комнату, от пола до потолка заполненную стеллажами с неглубокими сундуками высотой в человеческий рост. Там он снял один с верхней полки – и это был настоящий подвиг, ведь в сундуке наверняка хранился полный комплект брони.

Фонари на стене между стеллажами давали достаточно света, пахло маслом и кожей и немного сыростью. Оружейник наклонился и, открыв сундук, развернул промасленную кожу, лежащую поверх доспеха.

– Твой сундук, – произнес оружейник приятным баритоном. – И твоя боевая броня. Постарайся не расти слишком быстро.

Это действительно была кольчуга, самая легкая броня, которая защищала от всего, кроме кастетов и дубинок, и в которой проще всего передвигаться. Она была куда лучше, чем та, которую мне уже дали, с более прочными звеньями куда меньшего размера. По кивку оружейника я наклонилась и приподняла ее рукав.

Как очень тяжелая ткань. Чуть ли не текучая, приятная на ощупь. На мгновение я даже задумалась, на что было бы похоже целое платье из такого…

«Не глупи», – одернула я себя, когда оружейник достал промасленную кожу с ее содержимым.

– Нащупай на внутренней стороне засечку, – скомандовал он мне.

Я послушно ее нашла и сняла дно сундука, которое оказалось двойным. Я уже догадалась, к чему все шло, и потому вложила туда меч с поясом, а потом снова закрыла. Получилось не очень, пришлось снять ножны с пояса, вытащить из них меч и выложить все это дело в ряд. Я снова попробовала приладить дно, и на этот раз оно со щелчком встало в пазы. Оружейник вернул мою кольчугу обратно в сундук и убрал его на полку.

– Пока что достаточно, – заключил он. – Но я прикажу доставить в твою комнату надлежащий дамский сундук с двойным дном, как только его закончу. Мне сказали, что места для сундука с доспехами там не хватит, поэтому сможешь хранить там платья. Прежде чем его перенесут наверх, я лично переложу клинок. Нет смысла иметь такую вещь, если нельзя до нее быстро добраться.

Кажется, я услышала от него больше слов за раз, чем кто-либо при дворе. И я выдохнула с облегчением, ведь сама думала о том, как сделать, чтобы меч всегда был у меня под рукой.

– Твой рыцарь ждет, – многозначительно добавил оружейник, и я рысью побежала на выход.

* * *

Четыре дня спустя, когда я поднялась наверх переодеться к ужину, в моей комнате уже стоял сундук. Поскольку мы, Свита, по сути весь день занимались боевой подготовкой, я почти не вылезала из штанов и туники. Мы вшестером обедали, отдыхали и делали вообще все вместе, кроме как ужинали, когда наша разница в положении при дворе становилась слишком очевидна. Джайлз сидел в дальнем конце зала, где стояли столы для прислуги. Остальные располагались тут и там. У меня были кое-какие мыслишки по этому поводу, однако при виде нового сундука они тут же вылетели у меня из головы.

В отличие от очень практичных сундуков, в которых хранились доспехи, этот был произведением искусства, и я понятия не имела, как оружейник смастерил его за каких-то четыре дня. Если только… ну конечно. Он нашел готовый сундук нужного размера и встроил двойное дно.

В любом случае сундук был прекрасен. Медового цвета, с вырезанными на крышке крошечными дикими розами и лозой, отполированный и натертый воском так гладко, что дерево под пальцами казалось шелком. Заметив, как я сижу рядом с ним, Белинда одобрительно кивнула.

– Наконец-то вам дали то, что подобает юной леди, – произнесла она, и я поняла, что гувернантка все еще не простила меня за превращение в воина – и вряд ли когда-то простит.

– Переложить ваши вещи? – поинтересовалась Белинда, довольная, как кошка, которой предложили выбор между рыбкой и сливками.

– Да, но аккуратно, – ответила я. – Его доставил оружейник, там новая кольчуга, вся завернутая в промасленную кожу. Обязательно положите немного полотна, чтобы платья не испортились.

Выражение ее лица однозначно стоило того, чтобы вытерпеть дальнейшую пытку: чуть позже она издергала мне волосы, заплетая их на вечер. Ужасно обидно, что они у меня настолько длинные и я не могу так легко справиться с ними сама. И эта мысль подкинула мне идею, как отвлечь Белинду от сундука.

– А может, мне остричь волосы? – произнесла я вслух, зная, что гувернантка об этом подумает. Она вечно твердила, мол, «волосы для женщины – это венец ее красоты» и «хотя бы волосы у вас пристойные».

Белинда побагровела.

– Истинные леди не стригут волосы, – чопорно проговорила она.

Ту часть, где волосы стригут лишь те женщины, которым хватает бесстыдства вести себя, будто они равны мужчинам, она упустила, потому что я всегда добавляла: «И женщины в священном сане, и те, кто очень болен, и те, кто хочет показать, что не одержим внешностью». Белинда уже давненько перестала использовать этот слабенький довод.

– Но я же не истинная