Пентаграмма - Ю Несбе

Барбара Свендсен в последнее время стала задумываться о времени. Не то чтобы у нее была склонность к философии — большинство знакомых сказали бы, что как раз наоборот. Просто прежде ей и в голову не приходило, что всему свое время и время это уходит. Несколько лет назад она поняла, что карьеры в модельном бизнесе ей не сделать, и удовлетворилась званием экс-манекенщицы. Звучало неплохо, хотя с голландского слово «манекен» переводится как «маленький человек». Про это ей рассказал Петтер. Как и про все остальное, что он считал для нее необходимым. Это он устроил ее на работу в бар «Хед-Он» и достал таблетки, приняв которые она могла без опасений доехать с работы в университетский район Блиндерн, где вроде как училась на социолога. Но время Петтера, таблеток и университетских фантазий прошло, и одним прекрасным днем она оказалась без Петтера, без таблеток и без зачета, с одними задолженностями: и в университете, и в аптеке. Ну и с работой в самом скучном баре Осло. Выпустив из рук все, что имела, Барбара заняла денег у родителей и отправилась в Лиссабон — отдохнуть, осмотреться, может быть, подучить португальский.

Вначале Лиссабон казался ей очаровательным. Стремительно пролетали дни, но ее это нисколько не тревожило. Ведь время тогда не уходило, а наоборот — приходило. Деньги закончились, а вместе с ними — все забавы и вечная верность Марко. Зато домой она вернулась куда опытнее. Например, узнала, что в Португалии экстази дешевле, чем в Норвегии, хотя вреда от него не меньше, что португальский язык невероятно сложный, а время — невозобновляемый ресурс.

Потом она в хронологической последовательности встречалась с Рольфом, Роном и Рональдом. Звучало забавно, на деле же было так себе. Хотя Рональд был очень даже ничего. Но время ушло и прихватило с собой Рональда.

Она вернулась домой, в свою старую комнату, и только тогда мир понемногу успокоился, а вместе с ним — время. Она перестала ходить в бары, завязала с таблетками и начала тешить себя мечтой о повторном поступлении в университет. Некоторое время работала на кадровое агентство «Мэнпауэр». После четырехнедельного испытательного срока ее взяли на постоянную работу дежурным администратором в конторе «Халле, Тюне и Веттерлид», которая располагалась на площади Карла Бернера, а если говорить о престиже — то в нижних строчках рейтингов городских адвокатских контор, специализирующихся на взыскании долгов.

С тех пор прошло четыре года.

На эту работу она согласилась в первую очередь потому, что в «Халле, Тюне и Веттерлид» время — как выяснилось — течет медленнее, чем везде. Стоило только войти в красное офисное здание и нажать в лифте на кнопку пятого этажа — время замедлялось. Проходила если не целая вечность, то уж точно половина, прежде чем двери лифта открывались, выпуская тебя в безбрежный океан еще более медлительного времени. Дежуря за стойкой, Барбара часто поглядывала на часы над дверью, наблюдая, как нехотя ползут секунды, минуты и часы. Иногда, если захотеть и сосредоточиться, она могла вовсе остановить время. Удивительно, что для остальных сотрудников оно, казалось, течет быстрее. Как будто они с Барбарой пребывали в параллельных, но разных временных измерениях. Стоило звякнуть телефону у нее на стойке, люди вылетали в коридор, словно в немом кино, но все это вроде бы ее не касалось. Она, словно робот, механически подстраивалась под их скорость, а сознание продолжало существовать в своем, замедленном темпе.

Взять хотя бы последнюю неделю. Обанкротился крупный конкурент, и все забегали, зазвонили как сумасшедшие. Веттерлид сказал ей, что наступает время хищников, готовых как можно больше отхватить от освободившейся доли рынка, — драгоценная возможность их компании пробраться в элитный дивизион. Сегодня он попросил ее подольше задержаться на работе: переговоры с бывшими клиентами прогоревшей компании затягиваются до шести вечера, а им ведь нужно показать, что в «Халле, Тюне и Веттерлид» все в образцовом порядке, верно? Беседуя с Барбарой, Веттерлид, как обычно, смотрел на ее грудь, а Барбара, как обычно, улыбалась и автоматически сводила лопатки вместе — как учил Петтер, инструктируя ее для работы в «Хед-Он». Теперь это стало рефлексом. Каждый выпячивает то, что у него есть. Такой принцип, по крайней мере, усвоила Барбара Свендсен.

Взять хотя бы вошедшего только что курьера-велосипедиста. Наверняка под его шлемом и смотреть-то не на что. Именно поэтому он не снял ни черных очков, ни маски, рассудила она. Сказал, что знает, в какой кабинет доставить пакет, и медленно пошел по коридору, демонстрируя Барбаре свои крепкие ягодицы в обтягивающих шортах. Или вот уборщица, которая сейчас придет. Она, как известно, буддистка, или индуистка, или как ее там? Аллах, как известно, повелел им скрывать тело под кучей одежд, похожих на простыни. Зато у нее очень белые зубы. Так что же она делает? Верно, ходит и лыбится, как крокодил на экстази. Выпячивается как может.

Барбара смотрела на секундную стрелку. В дверь кто-то вошел.

Вошедший, среднего роста, кругленький мужчина, тяжело дышал. Очки у него запотели, и Барбара решила, что он поднимался по лестнице. Четыре года назад, только устроившись, она бы не отличила костюм из магазина «Дрессман» за две тысячи крон от модели из «Прада». Зато потом научилась оценивать не только костюмы, но также галстуки и — вот верный показатель для работника сферы услуг — обувь.

Этот новый визитер, протирающий очки, особого впечатления не производил. Он смахивал на толстяка из той американской комедии «Сейнфелд», имени которого Барбара не помнила, потому что сериала не смотрела. Но одежда… А судить следует именно по ней. Легкий костюм в тонкую полоску, шелковый галстук и туфли ручной работы — все говорило о том, что у Халле, Тюне и Веттерлида, возможно, вскоре появится интересный клиент.

— Добрый день, могу ли я чем-нибудь помочь? — спросила Барбара и улыбнулась своей почти самой очаровательной улыбкой. Самую очаровательную она берегла для визитера, который был бы похож на мужчину ее мечты.

— Думаю, можете, — улыбнулся в ответ гость и, достав из нагрудного кармана платок, вытер лоб. — Я пришел на встречу, не были бы вы столь любезны принести мне стакан воды?

Барбаре послышался в его голосе иностранный акцент, но какой именно, она не поняла. Его вежливая и одновременно властная манера вселила в нее твердую уверенность: перед ней крупная рыба.

— Разумеется, — сказала она. — Секундочку.

Пока она шла по коридору, вспомнила, что пару дней назад Веттерлид говорил что-то о возможной премии всем сотрудникам, если по итогам года будет хороший результат. Тогда, может, фирма раскошелится на питьевую воду, как в других заведениях. Внезапно время рывком ускорилось, но через несколько секунд снова потекло медленно, а те секунды каким-то странным образом будто выпали из ее жизни.

Она вошла в женский туалет. Включив воду, она взяла со стойки пластиковый стаканчик и сунула под струю палец. Теплая. Посетителю придется немного подождать. По радио объявляли, что температура воды в озерах Нурмарки — около двадцати двух градусов, а питьевую ведь забирали из Маридальского. Если дать ей стечь подольше, она станет холодной и приятной. Гадая, почему это так получается, она смотрела на палец. Когда вода станет достаточно холодной, он побледнеет и почти перестанет что-либо чувствовать. Безымянный палец левой руки. Когда же на нем появится обручальное кольцо? Главное — чтобы сердце к тому времени не побледнело и не перестало что-либо чувствовать. Барбара ощутила движение воздуха, но оно тут же прекратилось, и она не стала оборачиваться. Вода оставалась такой же теплой. А время шло, утекало, совсем как вода. Бред! До тридцати ей оставалось почти два года. Времени еще через край.