Рождение государства. Московская Русь XV–XVI веков - Михаил Кром

Не стоит думать, что отправление выборной должности в те времена было некой синекурой. Скорее такая должность рассматривалась как тяжелая обязанность и род государственной службы. Не являлась она и ступенькой в карьере, поскольку, например, губным старостой мог стать только уволенный с ратной службы по старости или болезни сын боярский. И тем не менее должность губного старосты, поскольку с ней был связан целый ряд властных полномочий, пользовалась в провинциальном дворянском обществе немалым авторитетом, и за контроль над ней боролись между собой местные влиятельные кланы.

Опричнина и судьбы Российского государства

В начале января 1565 года гонец привез в Москву грамоты от царя, уже месяц назад покинувшего столицу и вместе с семьей обосновавшегося в Александровой слободе. В одной грамоте, адресованной митрополиту Афанасию, содержался длинный перечень «измен», совершенных боярами и приказными людьми, которые якобы опустошали казну и расхищали государевы земли, а о государе, его государстве и «о всем православном христианстве» не хотели радеть и защищать их от «недругов». Когда же царь хотел своих бояр, приказных людей и детей боярских «в их винах понаказати и посмотрити», то архиепископы, епископы, игумены вместе с боярами, дьяками и всеми приказными людьми стали их перед царем «покрывати». «И царь и государь великий князь», — продолжает официальный летописец, —

Другая грамота была адресована купцам и «всему православному крестианству града Москвы»: царь заверял их, «чтобы они себе никоторого сумнения не держали, гневу на них и опалы никоторые нет».

Желаемый эффект был достигнут: весть об отречении государя от престола повергла в смятение светские и церковные власти и «всех гражан града Москвы». Незамедлительно была отправлена делегация в Александрову слободу — «молити и бити челом», чтобы царь «милость показал и гнев свой отложил»,

Фактически речь шла о предоставлении царю неограниченных, диктаторских полномочий — явный признак того, что ранее, по традиции, некоторые ограничения его власти все же существовали. И вот теперь, прибегнув к ультиматуму, государь добился полной свободы действий, не стесненной никакими, даже мягкими, формами контроля со стороны митрополита и придворной элиты.

Смилостивившись над подданными, царь согласился вернуться на престол, но на особых условиях: первое из них состояло в том, что «ему своих изменников, которые измены ему, государю, делали и в чем ему, государю, были непослушны, на тех опала своя класти и животы их и статки (имущество. — М. К.) имати». Второе условие гласило: «а учинити ему (царю. — М. К.) на своем государьстве себе опришнину, двор ему себе и на весь свой обиход учинити особной, а бояр и околничих, и дворецкого, и казначеев, и дьяков, и всяких приказных людей, да и дворян и детей боярских учинити себе особно». Кроме того, «на свой обиход» царь забрал два десятка городов и множество волостей, и там получили поместья 1000 человек дворян и детей боярских, отобранных для службы в опричнине. А те вотчинники и помещики, которые не вошли в состав опричного корпуса, подлежали выселению с земель, взятых в опричнину.

Поразительно, что новый порядок, перевернувший жизнь тысяч людей, был назван очень архаичным словом — «опричнина». Так в старину именовали вдовий удел: все свои земли князь перед смертью разделял между сыновьями, кроме («опричь») той доли, которая оставалась его вдове в пожизненное владение. Впрочем, как уже говорилось, переплетение старого и нового встречалось в XVI веке на каждом шагу.

Еще удивительнее то, что Иван Грозный, создав для себя особый удел со своим аппаратом управления, штатом слуг и войском, одновременно признал, по сути, автономное существование государства, которое при этом как бы отделилось от царской вотчины:

В этой летописной фразе, словно в миниатюре, показан весь строй управления Московского государства, каким он сложился к моменту учреждения опричнины. Чрезвычайный режим, введенный царем, привел к гибели многих бояр и крупных приказных дельцов, таких как глава Посольского приказа, печатник Иван Михайлович Висковатый, но в самом ведении дел заметных изменений не произошло. Автономная работа административных служб не позволила государственному кораблю пойти ко дну во время жестокой опричной бури.

Несколько поколений ученых пытались разгадать загадку опричнины: «Учреждение это, — писал В. О. Ключевский, — всегда казалось очень странным как тем, кто страдал от него, так и тем, кто его исследовал». Сам Ключевский считал опричнину «политически бесцельной»: по его мнению, «она была направлена против лиц, а не против порядка». Другой крупный историк конца XIX — начала XX века, С. Ф. Платонов, обратив особое внимание на земельную политику опричнины, напротив, видел в ней важную государственную реформу, нацеленную на подрыв могущества родовой аристократии. В советский период особой популярностью пользовалась версия, согласно которой опричнина была направлена против остатков удельной раздробленности. Сравнительно недавно, уже в наше время, был высказан новый взгляд на это детище Ивана Грозного: А. Л. Юрганов обратил внимание на религиозные и эсхатологические аспекты опричнины. Царь, по мнению ученого, не просто казнил «изменников», но карал грешников, возомнив себя судьей не только над телами, но и над душами своих подданных.

Надо признать, что разные эпизоды кровавой опричной драмы дают основания для различных ее интерпретаций. Несомненно одно: это был откровенно деспотический режим, опиравшийся на массовый террор. В синодике опальных, составленном по приказу Ивана Грозного в последние годы его царствования и разосланном по монастырям для поминовения душ убиенных, перечислено около четырех тысяч человек, но жертв, вероятно, было значительно больше.