Великий жулик Большой папа - Валерий Гусев

В последней фразе была плохо скрытая ирония. Даже издевка. Его бы туда, этого писаку, на заброшенный ночной полустанок. Или в вагон «Шапито».

Мужчина допил пиво, свернул газету и ушел.

– Дим, – Алешка быстро пришел в себя. – А ведь этот Папа в нашем поезде ехал.

– Откуда ты взял?

– Вспомни. Когда Котяра допытывался у меня, где я взял эту собачью табличку, я в шутку, чтобы он отстал, брякнул: «Папа дал!» А он даже немного испугался и стал совсем вежливым. Как котенок.

Я задумался. В Алешкиных словах был смысл.

– И я, кажется, знаю, в каком купе он вез эти доллары, – сказал Алешка. – И как зовут этого Папу.

Я даже спрашивать не стал, все равно не скажет. Алешка действует наверняка. Он не любит допускать ошибок. Маленький, но расчетливый.

Мы еще поболтались по городу и наткнулись на два объявления. Вернее, это были две афиши на здании, похожем на бывший Дом культуры.

На одной афише был нарисован рыжий тигр, похожий на Котяру, прыгающий через горящий обруч. Очень символично. Над Котярой – то есть над тигром – плясали разноцветные буквы «Шапито».

На другой афише был нарисован громадный букет цветов, перехваченный красной лентой. А на ленте написано: «Выставка цветов. Конкурс. Приглашаются все желающие попасть в волшебное царство флоры».

– Надо маме сказать: пусть свой цветущий кактус покажет.

Алешка кашлянул и протянул:

– Да ну… Не стоит…

Может быть, и так. Мне, например, совсем не хотелось попадать в какое-то волшебное царство. Чудес вокруг нас и так хватало. А вот насчет цирка… Я бы не отказался. Несмотря на неприятные ассоциации. Но у нас не было денег.

– А баксы? – вспомнил Алешка. – Честно заработанные нечестные баксы? Пошли, обменяем.

Не обменяем. Нужен паспорт. Расстроенные, мы вышли из обменного пункта. И тут же к нам подскочил невысокий такой, очень шустрый дядька.

– Баксы меняете, хлопцы?

– Меняем, – мрачно сказал Алешка и честно признался: – Только у нас фальшивые.

Шустрого дядьку это нисколько не смутило.

– Сколько у вас?

– Двести.

– Как за пятьдесят заплачу. По рукам?

По морде – хотелось ответить мне. Но я воздержался.

Дядька отсчитал нам деньги, забрал наши бумажки и исчез. Будто его и не было.

Мы вздохнули и пошли в цирк. Взяв еще по мороженому.

Представление нам понравилось. Там было все, что положено. Смешные клоуны, ловкие акробаты, грациозные наездницы, бесстрашный укротитель. Особенно нас очаровал иллюзионист. У него здорово все получалось. Только очень уж однообразно. Он все превращал в деньги. Даже свою изящную ассистентку. В конце номера он превратил ее в тугой мешок, на котором был нарисован знак доллара и было написано: «Один миллион». Что ж, это примета нашего времени. Как сказал бы папа, сейчас только ленивый не делает денег из воздуха. А уж он-то знает…

Когда мы с Алешкой, в толпе зрителей, выходили из шапито, уже смеркалось. Целый день пролетел. А мы и не заметили – как!

– Домой? – спросил Алешка усталым голосом. – В родное купе?

В это время мы как раз проходили мимо громадного дерева. И под его сенью нам послышались голоса. Сначала мы, конечно, не обратили на них внимания, а потом…

– Не, Тимка, это не дело, – недовольно сказал кто-то. – Мы уже в обменниках людей подготовили, весь город схвачен, а ты такие шутки говоришь…

– Какие шутки? – промурлыкал в ответ безумно знакомый голос. – Менты на «хвосте», дорогой мой…

Мы живо шмыгнули за соседний ствол. Затаились.

Мурлыкающий голос! «Дорогой мой»! «Тимка»! А ведь нашего удравшего от закона Котяру по-человечески зовут Тимофеем Васильевичем!

Разговор продолжался. Правда, мы почти ничего не слышали – собеседники перешли на горячий шепот.

Но вот они вышли из-под дерева и пошли узенькой аллейкой с красивыми фонариками. Их было трое. В середине шел человек массивного сложения, довольно высокий, а по бокам – два низеньких, шустрых. Одного из них мы сразу узнали – это он купил у нас баксы.

А вот тот, что шел в центре, положив громадные лапы на их худосочные плечи, на Котяру похож не был. В свете редких фонарей мы изо всех сил вглядывались в его лицо, когда он поворачивал и наклонял голову то к одному, то к другому собеседнику. Все лицо его скрывала черная борода и большие висячие усы. Но голос! То мяукающий, то мурлыкающий, то шипящий…

– Замаскировался! – шепнул мне Алешка. – Бороду отрастил.

– Приклеил, – уточнил я, – за один день бороду не отрастишь.

Ну дела! Один бороду сбривает, другой надевает… С ума сойдешь!

(Потом нам стало известно, что Котяра в самом деле был когда-то артистом цирка. Он выходил на манеж в роли такого мужика – в бороде и лаптях – и начинал кидаться всякими трехпудовыми гирями. Но скоро ему это надоело, ему стало казаться, что он мало зарабатывает. И он забрал свою бороду и ушел из цирка в криминальный бизнес. А встречу своим сообщникам в Светлорецке назначил у цирка шапито, потому что все-таки немного тосковал по своей прежней, честной, работе).

В общем, мы шли за ними, прислушивались. Но мало что уловили. Еще и потому, что Алешка ради маскировки пинал перед собой пустую пивную банку – гремел на всю вечернюю аллею.

– Дорогие мои, – все-таки услышали мы, – а не посидеть ли нам в ресторане, а? Уладим все наши проблемы.

И они свернули к набережной.

– Нельзя их упускать, – сказал Алешка. – И милиции, как всегда, рядом нет. Пошли за ними, может, еще что-нибудь подслушаем.

– А мама?

– Ну, Дим… Крэкс, фэкс, пэкс!

Все, вопрос решен! И мы помчались догонять криминальную «трешку».

В городе рабочий день уже закончился, началось время отдыха. И всяких развлечений. Повсюду сияли огоньки, звучала музыка, гуляли люди. И совсем почти не было машин. Очень непривычно. Зато было много велосипедов и проносилась, треща и грохоча, молодежь на мотоциклах. Веселый город!

Вскоре мы вышли на набережную. Вся речка Светлая сверкала огнями. По ней плавали лодки и катамараны. И скользили, создавая блики, по черной воде лучи прожекторов.

Возле берега стоял на приколе пароход – ресторан на воде. Тоже весь в огнях и в музыке.

На его палубе танцевали под оркестр, а в каютах, из которых падал на воду свет, cидели за столиками.

Наша «трешка» исчезла в дверях ресторана, который назывался почему-то «Казачий курень». Если по-нашему, то вроде как «Крестьянская изба». На воде…

– Облом, – сказал Алешка. – В эту курень нас не пустят. Паспортов нет.