Вечный сон Снегурочки - Марина Серова

Естественно, я сразу же устремилась к компьютеру, до которого так жаждала добраться. Конечно, во всем подфартить не может – машина затребовала пароль. Увы, хакерство не относится к числу моих талантов – взлом ноутбуков и прочей подобной техники я доверяю профессионалам. Я старательно записала марку и все необходимое для получения доступа к скрытой информации. Завтра передам бумажку Андрюхе, пусть подключит кого нужно.

Чтобы не оставлять следов, я выключила компьютер, проверила, все ли осталось на своих местах – не хватало еще, чтобы Анна Викторовна узнала, что кто-то проникал в кабинет без ее ведома. Суматоха с моим пожаром еще не унялась – до меня доносился шум быстрых шагов и вопли Веры Ивановны, которая напоминала сейчас наседку, созывающую своих птенцов. Значит, у меня еще есть время – нужно отыскать папки с назначениями.

Я обшарила все ящики, переворошила все бумаги на столе, однако вожделенных документов не обнаружила. Остался только сейф рядом с рабочим столом. Но, открыв его бесценной отмычкой, я разочарованно хмыкнула: как же я забыла, ведь здесь хранятся телефоны пациентов! Других мест, куда врач могла положить папки, в кабинете попросту не оказалось. Мне пришлось удовлетвориться тем, что я смогла провернуть. Остается только одно: назначения находятся в кабинете старшей медсестры. Если мне повезет, я смогу проникнуть туда сейчас, а если нет – придется ждать другого удобного случая.

Голос Веры Ивановны доносился откуда-то снизу. Для пущей уверенности я прислушалась – не хватало мне на кого-нибудь наткнуться вроде санитарок или пациентов, но, не услышав никаких признаков жизни в коридоре, я осторожно открыла дверь и выскользнула из кабинета.

Сделай я это минутой или даже секундой позже, разоблачения избежать бы не удалось. Едва я закрыла дверь, как прямо на меня налетела взволнованная санитарка в зеленом и быстро сгребла меня в охапку.

– Чего стоишь, пожарная тревога! – выпалила она, и я едва ли не кубарем скатилась за ней вниз по лестнице. Санитарка вытащила меня на улицу, к остальным пациентам, и мы, дрожа и подпрыгивая на месте от холода, стали ждать, когда оперативно приехавшие пожарные потушат мой маленький поджог.

Справились бравые ребята быстро – на радость полуодетой половине мужского населения нашего отделения. Сочувствую, парни – собрались помыться перед праздниками, а тут тебе пожар. Но, как говорится, искусство требует жертв, а грамотное расследование – тоже своего рода искусство, как, скажем, музыка или живопись. Ничего, воздухом хотя бы подышите, кислород – штука полезная.

Наконец нам дали команду возвращаться в отделение. По лестнице я поднималась рядом с Настей – бедная девчонка, похоже, сильно замерзла – еще бы, подкожного жира нет, чем тут согреешься! Она громко стучала зубами и дрожала, как осиновый лист. Мне стало жалко худышку – я протянула ей свою олимпийку, которую она тут же накинула поверх своей куртки. Дед, который вполне пришел в себя после приступа, спокойно шел позади. По его виду можно было подумать, что никакого ЧП не произошло – обычная планерка, нечто будничное и повседневное. Да, похоже, его мало что способно вывести из себя – вон какой сдержанный. Трудно поверить, что он умудрился поссориться с врачом, наверно, ему без загадочных таблеток и правда тяжко приходится.

Вера Ивановна, какой бы мерзкой бабой она ни была, умственно отсталой явно не являлась. Она тут же заподозрила, что дело нечисто, и вызвала меня в свой кабинет. Я предчувствовала, что она станет меня пытать – я здорово подставилась со своей книжкой, остальные-то жительницы моей палаты подобный финт не провернули бы. Но что мне оставалось еще делать? Пришлось идти на риск, без этого моя работа не обходится.

– Горела твоя книжка? – в лоб спросила меня старшая медсестра, всем своим видом говоря: я все знаю, от меня так просто не отвяжешься. Я изобразила из себя полную идиотку.

– Какая книжка? В палате гарью завоняло, наверно, проводка горела.

– Обнаружена книжка, женский детектив, – злобно заявила Карга. – Я видела, что ты его читала. Говори правду, ты подожгла?

– Зачем мне нужно сжигать свою книжку? – разыгрывала комедию я. – И так тут заняться нечем, стану я уничтожать свои вещи! Между прочим, у меня в палате фрукты, если они сгорели, мне придется опять голодать до приезда мужа. Я не виновата, что вашу еду есть невозможно!

– Решила насолить мне и устроила поджог! – обвинительным тоном вынесла вердикт Вера Ивановна. – За это на тебя наденут смирительную рубашку и поместят в отделение для буйных! Ты представляешь опасность для нашего отделения! Сознайся во всем сразу, а не то хуже будет!

Ну уж угрозами меня не возьмешь, не на ту напали. Отличительная черта моего характера – крайнее бесстрашие вкупе с адреналиновой зависимостью. А проще говоря – обожаю играть в прятки с опасностью, пытаться расколоть меня запугиванием – пустая трата времени!

Естественно, знать об этом Вере Ивановне не полагается. Я состроила жалкую физиономию и всхлипнула:

– Да не знаю я ничего, сама напугалась! Стану я что-то поджигать! Вы бы на моем месте ничего такого сделать бы не смогли! Знаете, каково это, когда запор мучает? Сил нет маяться, а вы мне не верите! Ну дайте таблетку или клизму, а? Помру ведь от общего отравления организма!

Мое нытье, похоже, возымело свой эффект. Поджог книги сразу отошел на второй план, и главной проблемой стало выяснение правдивости жалоб на неполадки с кишечником. Минут десять я умоляла сделать мне клизму, и медсестра, похоже, растеряла всю свою уверенность касательно моей причастности к происшествию с книгой. Долгая работа с людьми накладывает свой отпечаток – приучаешься быть тонким психологом. Взрослые – это такие же дети, только обремененные грузом прожитых лет и различными обязательствами. В остальном вести себя с ними нужно как с несмышлеными карапузами: заплакало дитятко или капризничает – купи игрушку, достаточно просто переключить внимание на что-то другое и сделать на этом основной акцент. Вот и Вера Ивановна – собралась повесить на меня злостное преступление, а я ей – свой запор. Главное, красочно расписать свою проблему, и тогда остальное отойдет на второй план.

Медсестра еще раз показала мне, кто в доме главный, отказав в клизме и слабительных, вдобавок ко всему применив ко мне жестокое, на ее взгляд, наказание. Вера Ивановна потребовала, чтобы я отдала ей свою зажигалку, вдобавок ко всему конфисковала начатую пачку сигарет. Жалко, конечно, – там осталось больше половины, но я смирилась. Благо на этом Карга успокоилась, решив, что других ценностей у меня все равно нет. Я ей дала возможность почувствовать себя хозяйкой положения, и мы обе остались вполне довольны: я – тем, что отвела от себя подозрения, Карга – от осознания собственной власти. С крайне надменным видом старшая медсестра вытолкала меня из кабинета, еще раз пригрозив, что если увидит мои попытки вызвать рвоту, мне мало не покажется.

В самом приподнятом и радостном настроении я уселась на стул в коридоре и уставилась, как все остальные пациенты, в экран телевизора.

После ужина я, как обычно, дымила в туалете (обзавестись новой зажигалкой не составило труда, Оля щедро выдала мне свою запасную, а пачку сигарет, спрятанную под вещами в тумбочке, у меня никто не отобрал), попутно составляя план на грядущую ночь. В списке предстоящих дел места для сна не находилось – мне предстояло выполнить крайне насыщенную программу. В общем, скучать не придется.