Невезучие - Татьяна Устименко

Услышав упоминание о своем позоре, близнецы с кобелиным рычанием вскочили на ноги.

– Фу, сидеть! – властно гаркнул князь. – Не видите, что ли, брату думать мешаете!

Елисей что-то жалобно промычал, на носу у него повисла крупная капля пота.

– Лошадью ходи, надёжа-княжич! – напряженным шепотом на всю палату подсказал чародей Ерофил, один из двух княжеских советников, бдительно следивший за партией.

– Не слушай его, краса-княжич! – тут же взвыл Никодим, чисто из чувства соперничества и желания насолить давнему недругу. – Латника выдвигай!

Елисей растерянно завозился на лавке. Капля сорвалась с носа и упала на доску. Князь хохотнул густым басом и под столом несильно, а более для острастки пнул сына жестким носком сапога:

– Ходи уж, рохля!

Елисей зажмурил глаза, схватил всадника и от балды, вслепую, переставил на несколько клеток вперед.

– Болван! – мстительно констатировал отец. – Мой копейщик бьет твоего всадника. Ловушка тебе и разгром! – Он беспощадно вытянул толстые пальцы и одарил княжича полновесным трескучим щелбаном.

Елисей плаксиво взвыл и свалился со скамьи.

– А ну, подь сюды, сынку! – Князь поманил к себе Гвидона, видимо еще не исчерпав запланированный лимит фофанов.

Но княжич боязливо моргнул, поежился, сбледнул с лица и опрометью бросился вон из палат. Елизар запрокинул голову и бурно заржал, донельзя довольный собственной удалью.

– Это все чародей виноват, он подсказал! – оправдывался с пола Елисей, по лбу которого медленно расплывалось большое синюшное пятно.

– От служителей Смерти одно зло! – высокомерно изрек первосвященник Аолы, надменно оттопыривая слюнявую губу.

– Да уж конечно! – вредно хмыкнул чародей Ерофил. – Мы, служители королевы Смерти, наделены могучей магией и знаниями. Умеем превращать воду в вино и глину в хлеб! А другие, – он обвиняюще ткнул кривым мизинцем в сторону волхва, – только и могут, что кислород в углекислый газ, да пищу в г…

Толстый волхв обиженно засопел, хватая на изготовку свой посох, увенчанный звездой – знаком богини Аолы. Тощий, но высокий и жилистый чародей Ерофил ответно вскинул свой, с черепом на конце.

– А ну тихо, длиннополые! – сердито прикрикнул князь. – И чего вас вечно мир не берет? Ведь служите двум сестрам-богиням, а лаетесь ежедневно хуже дворовых псов. Быстро помиритесь!

Волхв демонстративно нагнул голову, сквозь зубы на всякий случай проклиная ненавистного чародея. А служитель Смерти дождался, пока первосвященник отвернется, и смачно харкнул ему на подол рясы.

– Ну, значит, закончим с развлечениями! – решил самодержец, нехотя отодвигая доску.

К «Сапогам и лаптям» он пристрастился давно, самолично и вполне удачно переделав на упрощенный лад правила известной, но шибко заумной эльфийской игры. Приказал выточить из дерева две армии, состоящие из латников, лучников, всадников, копьеносцев, воевод, а также двух князей и княгинь. Одну армию обули в сапоги, другую – в лапти. Дюже завлекательно получилось. И теперь в требующую неслабой смекалки игру резалось все Красногорье, увлеченно двигая фигурки по расчерченной на клетки доске.

– Перейдем к делам государственным! – важно изрек Елизар. – Чего у нас там неотложного накопилось?

– Да вот, челобитные, – подал связку бумаг Никодим. – Глянь, батюшка!

– Опять, поди, сплошные жалобы на княжну Рогнеду? – догадливо хмыкнул Елизар, скорбно шелестя бумагами.

– Не без этого, князюшка! – наветливо поддакнул Ерофил.

Ретивая княжна уже всем плешь начисто проела, одинаково изобретательно доставая обоих священников, постоянно издеваясь над их фанатизмом и строя всяческие каверзы. Особенно сердился на шебутную девицу Никодим, не без оснований подозревавший ее в причастности к пикантному происшествию на сеновале.

Князь хмуро глянул в челобитные, сердито смял свитки и обреченно подпер голову кулаком.

– А вы чего посоветуете? – устало спросил он у священников.

Волхв и чародей переглянулись. В отношении княжны они всегда отбрасывали свои обычные разногласия и действовали на удивление слаженно.

– Замуж ее отдать надобно! – хором провозгласили Ерофей и Никодим.

– Сам знаю, чай, не тупой! – разочарованно крякнул князь. – Тоже мне, умники, открыли Ундору. Да вот за кого? От нее ведь женихи как наскипидаренные бегают… Рогнеда у нас та еще невеста! Хоть за эльфа ее, ха-ха, – князь кисло усмехнулся, – сватай!

– Батюшка, – в унисон завыли близнецы Святомир и Будимир. – Сейчас как раз посольство эльфийское в столице гостит. Дык ты уж окажи нам божью милость, сосватай за нас пару самых что ни на есть завалящих эльфиечек, уж больно они все смазливые да пригожие.

– И мне! – обделенно вякнул из-под стола Елисей. – Я тоже хочу!

– Цыц, жеребцы озабоченные! – гневно прикрикнул отец. – Да кто ж их за вас отдаст-то, за остолопов!

– Негоже это, людям да с эльфами! – обличающе стукнул посохом волхв.

– Стыд и позор! – согласно поддержал чародей, по-козлиному вредно тряся жидкой бороденкой. – Не по закону это!

Княжичи отчаянно заканючили.

– Пшли вон, паскудники! – рыкнул Елизар, бесцеремонно выставляя сыновей за дверь. – Совсем вы мне со своими эльфийками надоели… А вот, однако, видал я вчера на ярмарке, – он покраснел и дернул ворот рубахи, будто ему внезапно не хватило воздуха, – зеленоглазую одну! Ох и хороша девка, доложу я вам! Глазищи – во, что твои плошки, коса землю метет, платье словно вторая кожа – ничего не скрывает, а сама бедрами так и вертит…

– Срамота! – шумно сглотнул Ерофил, тяжело ворочая выпирающим кадыком. – Как есть искушение демоново! А перси-то у нее большие ли?

– Точно, перси у бабы – самое главное достояние! – авторитетно поддержал его Никодим, громко сопя, натужно дрыгая упитанным чревом и сжимая ноги так, словно у него резко засвербело в чреслах.

– Да в двух руках не поместятся! – наглядно показал Елизар, оттягивая на себе рубаху.

Священнослужители восхищенно расширили глаза.

– Так, может, мы себе это, позовем эльфиечек-то? – похотливо подмигнул князь. – Только, чур, при княжичах молчок, ни слова об эльфийских девках!

– А-а-а! – в три рыла обиженно взвыли подслушивающие под дверью княжичи.

Елизар ругнулся, лично подбегая к порогу и хлопая тяжелыми дубовыми створками прямо по отбитым лбам.

Княжичи табуном ломанулись по переходу в свой флигель. Вскоре издалека донеслись рассыпчатые переборы гармошки, сопровождавшиеся лихим треньканьем балалайки, а молодой и звонкий голос издевательски завел охальную частушку:

Наш священник Никодим —

Диковат и нелюдим!

Ох не любит он народ,