Аллегро - Владислав Вишневский

— Ну-ка, ну-ка, покажите…

— Вот, товарищ полковник…

Командир вертит перед глазами открытку, рассматривает, потом читает:

— Ага… инви…тейшен написано. Вроде, приглашения, значит, — подмигивая, переводит музыкантам. — Какое-то хеппи бёз дей ту ю у них намечается, да? — Коротко смеётся своей шутке, затем обрывает себя, продолжает вполне серьезно. — Что ж, хорошее дело, я думаю, нужное. Как вы смотрите, товарищи музыканты?

Вопрос повисает в воздухе… Кто-то коротко хмыкнул, как всхлипнул… Что в переводе могло означать одно: второй раз, за какие-то двадцать минут получить подж… в смысле пендалей, среди музыкантов дураков, извините, нет. Знали, командир полка грозить не будет, как тот, воспитательный, пятнадцать суток гауптвахты выпишет, и Вася не чешись. Угадывали подлянку в его вопросе, хитрость какую-то, и именно что провокацию.

— А я думаю, — продолжил сам с собой активно диспутировать командир, — это хорошее и нормальное явление. Вполне в духе времени. В духе наших действительно новых демократических преобразований и в армии… как и во всей стране. Так и президент наш Верховный главнокомандующий нас учит. Так нет, товарищ полковник… а, товарищ подполковник?

— Так точно! — в голос, но с разными интонациями согласились старшие офицеры.

А музыканты молчали… Хлопали глазами и не могли понять, в чем смысл разыгрывающейся перед ними хохмы. В большом воспитательном процессе, который вот так вот, без подготовки, неожиданно накрыл их головы, как очередной тайфун очередные беззащитные острова, прослеживалось явное противоречие, две точки зрения и две морали. Два диаметрально противоположных решения… Парадокс какой-то прямо, а не армия. Главное, не попасть бы под жернова. Или проверяют их таким образом на бдительность, ловят на живца, или жизнь явно сдвинулась!.. Сдвинулась-сдвинулась… А что, вполне! Столько лет твердить про сахар, что уже, он, вроде и не нужен народу, людям, в смысле, уже и сладко без него во рту. Да вот!

Именно так позитивно размыслив, музыканты молчали в тряпочку.

Мудрецы! Так то ж музыканты!

— Так что, я спрашиваю, — командир полка изучающе смотрит на Александра Смирнова. — Рядовой Смирнов, вы согласны с политикой нашего Верховного главнокомандующего?

— Так точно! — отвечает тот, даже не переступив с ноги на ногу.

— Вот и хорошо, — одобряет полковник, вертя перед глазами приглашение. — Именно вас пригласили я вижу, да? — замечает. — А почему именно вас?

— А он, товарищ полковник, английский язык знает, оказывается… — осмелел дирижер.

— Вот как… оказывается! — в тоне командира появилась новая краска, ирония. Густая причём ирония. — А вы и не знали, да, товарищ дирижёр? Стыдно это, стыдно… Стыдно, своих-то людей не знать… Люди, товарищ подполковник, особенно такие вот — музыканты, — золотой фонд нашей армии! Золотой фонд всей страны. Национальное достояние! Об этом всегда нужно помнить и никогда не забывать. Служить вместе, значит жить одними интересами, одними установками, одними помыслами, одной большой семьей. Знать всё о своих подчиненных, главная заповедь Советск… эээ… Российского офицера. Так, нет, товарищ дирижер?

— Так точно.

— Ну-ну!.. — командир повернулся к рядовому Смирнову. В голосе полковника зазвучали отцовские обертоны. — Только, я смотрю, что-то уж больно худой этот ваш посланник-то… а, товарищ подполковник! — весь оркестр и старшие офицеры, с интересом повернулись к стоящему Смирнову, принялись разглядывать его на предмет патриотического соответствия. Дохляк — не дохляк, вроде, но точно не спецназовец, а жаль. Действительно не тянет внешне… — И рядовой ещё, к тому же… — продолжает сетовать командир. — Подкормить бы надо, да рапорт на звание подать… Не могли, что ли догадаться, а, товарищ дирижер? Как-то не солидно вроде для наших-то войск, для нашего-то полка… или нет?

— Ну, в общем… — полностью соглашаясь, поник дирижер. — Кто ж знал!..

— Ну-да, ну-да!.. Знали б, соломку подстелили… — горько шутит командир. — Ладно, будем считать — вопрос исчерпан. Собирайтесь, рядовой Смирнов, готовьтесь в увольнение, я вас подвезу.

— А за ним приедут, товарищ полковник, — явно нарушая субординацию, осторожно заметил Кобзев. — Она сказала, заедет за ним в восемнадцать тридцать.

— Вот как! — полковник игнорирует нарушение. — Ну и хорошо, мне как раз в ту сторону и надо. Вместе и проедем…

— Оркестр встать, смирно! — кричит воспитательный полковник.

— Вольно, товарищи музыканты, занимайтесь! — отечески разрешает командир полка, отмахивая рукой от фуражки.

— Вольно, — дублирует полковник-воспитатель

— Перерыв. — Ставит точку дирижёр.

И вновь оказывается нет возможности музыкантам обсудить разворачивающиеся события… Саньку Смирнова на задание нужно готовить. В тыл… эээ… как это правильнее сказать… к этим, к американцам парень идёт. В посольство! Ну дела! Что в жизни делается! Закручиваются обстоятельства!! Непредсказуемо! Ужас, просто! Вот тебе и вторник! Вот тебе и рабочий день!!

Аллегро! Аллегро! В темпе, в темпе…

К назначенному времени по-армейски быстро Смирнов был ответственно собран: одет, обут, дважды и с пристрастием побрит, финансово обеспечен, всеми проинструктирован. Сказано быстро, на самом деле… Имиджмейкерская группа, во главе со старшиной оркестра, заставила посланца перемерить с десяток вкусно пахнущих со склада нафталином новеньких парадных комплектов. По причине мешковатости фасона, скорее фигуры, ни один новенький комплект посланцу не подошел, остановилась на сборном. Начистили, наодеколонили Александра, как на свадьбу. Кобзев… дока! — сунул парню втихаря два импортных, специальных каких-то, заковыристых презерватива.

— На всякий случай, чувак, — подмигивая, по свойски шепнул он. — Бери-бери, а вдруг придётся!.. Жизнь-то она, знаешь какая непредсказуемая штука, особенно за границей? СПИД, там, дети потом, и прочее, сам понимаешь, надо предохраняться.

— Чтобы «молодой» не посрамил оркестр, Тимофеев пустил фуражку по кругу, собрал деньги. Купюры собрались мелкие, но много.

— Сильно не шикуй там, — наставлял Трушкин. — Не истратишь, вернёшь, тут пригодятся.

— Из спиртного ничего ни пей, — в ухо гудел Мальцев. — Если надо будет, глотни грамм пятьдесят, втихаря, оливкового масла или сливочного. Где-нибудь, оно, должно быть, помогает. И закусывай хорошо, особенно мясное — налегай, не стесняйся.

— Меньше говори, — грозил пальцем старшина. — Больше слушай: плохо, мол, понимаю, отстаньте, господа, и всё такое… Что ещё?

— Об армии, ни-ни, — вытирал пот со лба дирижёр. — Их, тоже не задевай, не надо.

— Короче, — хлопал по спине Тимофеев. — Ешь, парень, рассматривай картины, там должны быть, а может и аквариум какой… Понял, Смирнов?

— Не подведи Родину, Смирнов, войска наши, в смысле оркестр. — Ставил точку дирижёр.