Семейные трагедии Романовых. Трудный выбор - Людмила Сукина

В Германию за герцогом Голштинским отправился майор барон Николай Фридрих Корф, из тех немцев, которым после опалы Остермана и Миниха было позволено остаться при дворе. Племянник императрицы забрал с собой в Россию двух своих приближенных, обер-гофмаршала Брюммера и обер-камергера Берхгольца. Все они прибыли в Петербург 5 февраля 1742 года.

При встрече тетка и племянник обменялись любезностями и наградами. Елизавета Петровна пожаловала герцогу орден Андрея Первозванного на голубой ленте с алмазной звездой. Он, в свою очередь, наградил ее морганатического мужа Разумовского и друга Воронцова голштинскими орденами Святой Анны, утвержденными его отцом.

10 февраля Карлу Петру Ульриху исполнилось 14 лет. По этому поводу в Зимнем дворце был устроен большой праздник. Это чисто светское событие было как раз кстати, поскольку царской семье еще только предстояло решить одну проблему — племянник императрицы был неправославного вероисповедания. Это обстоятельство было одной из причин того, что Елизавета смогла занять императорский трон в обход его прав. Наследником престола он может быть объявлен только после смены вероисповедания. Поэтому двору и иностранным послам Карла Петра Ульриха пока представляют как его королевское высочество, владетельного герцога Голштинского.

Еще до своей официальной коронации Елизавета Петровна стремилась оправдать надежды своих подданных, которые хотели видеть в ней справедливую и милостивую государыню. Императрица не стала подвергать своих политических противников казням и пыткам. Все они отделались ссылкой в отдаленные места. Остерман и его окружение были отстранены от власти и заменены русскими сановниками и теми немцами, которым при правлении Анны Леопольдовны удавалось соблюдать нейтралитет. Для рядовых преступников и нарушителей законов и установлений тоже были сделаны послабления. По ее просьбе Сенат и коллегии приняли решение считать малолетними всех преступников моложе 17 лет. К ним не могли применяться пытки и смертная казнь. Самое суровое наказание ждало малолетних убийц — порка плетьми и отсылка на 15 лет в монастырь на покаяние. Императрица запретила допрашивать и держать под стражей чиновников, допустивших по небрежности или «по простоте» ошибки в написании царских титулов. Все ошибки должны исправляться начальником канцелярии или другим чином, их заметившим, а писца надлежало отечески журить за безграмотность. За ложные доносы также нельзя было больше бить кнутом, а всех задержанных за это прегрешение отправляли по месту жительства. За убийство по неосторожности или в состоянии аффекта либо беспамятства перестали посылать на каторжные работы, а стали помещать в монастыри для покаянного служения. Все эти поступки создавали образ доброй царицы, давно ожидаемой всем народом. Недаром преподаватели и воспитанники Славяно-греко-латинской академии сочинили в ее честь хвалебный кант, в котором, в частности, были такие слова:

Приспе день красный,

Воссияло ведро.

Милость России

Небеса прещедро

Давно желанну

Зрети показали;

Прочь все печали!

Елизавета прекрасно понимала, что при общих славословиях в ее адрес далеко не все считают ее восшествие на престол законным, поэтому торопилась с коронацией и официальным утверждением племянника своим наследником. Но коронация — мероприятие не рядовое и требует соблюдения определенных традиций и тщательной подготовки. Ответственными за приготовление к этому торжественному акту Сенат назначил графа Семена Андреевича Салтыкова — дальнего родственника царской семьи — и новгородского архиепископа Амвросия. К ним в помощь был командирован статский советник Петр Курбатов, участвовавший в организации коронаций предыдущих монархов, начиная с Петра I и заканчивая Анной Иоанновной. На издержки им было отпущено для начала 30 тысяч рублей. На эти деньги закупались парча, бархат, позумент, золотое шитье. При этом преимущество отдавалось изделиям русских фабрик, так как и здесь Елизавета хотела продемонстрировать свою любовь ко всему национальному. В Москве строилось трое триумфальных ворот. Для шитья балдахина над троном в старую столицу был отправлен французский декоратор Рошабот с бригадой придворных мастериц.

28 февраля в пять часов утра Москва была разбужена девятью выстрелами из пушек, установленных на Красной площади. Потом ударил большой колокол на колокольне Ивана Великого, за ним заблаговестили колокола всех московских церквей. Колокольные звоны продолжались четыре часа, пока под них в город не въехала Елизавета Петровна. В Тверской-Ямской слободе ее ожидала празднично убранная парадная карета, которую на улицах города приветственными криками встречали солдаты гвардии и представители разных социальных слоев населения старой столицы и окрестных городов. Когда императорский кортеж прибыл в Кремль, Елизавета со свитой прошествовала в Успенский собор, где обычно проводилась церемония коронации. Там она встала на императорское место, а ее племянник герцог Голштинский занял место, предназначавшееся ранее для цариц. Там все присутствовавшие прослушали приветственную речь, произнесенную архиепископом Амвросием. После этого Елизавета Петровна с племянником посетили древние Архангельский и Благовещенский соборы и отправились в зимний императорский дом на реке Яузе, заранее приготовленный к их приезду. Там им предстояло готовиться к самому обряду коронации.

Коронация Елизаветы Петровны состоялась 25 апреля 1742 года. К тому времени сверх уже упоминавшихся 30 тысяч на иллюминацию, фейерверки, фонтаны, коронационные наградные медали и прочее было потрачено еще 40 тысяч рублей. Коронация императрицы была обставлена с размахом, достойным такого мероприятия. Сама Елизавета была одета в великолепное платье. Перед ее троном были разложены хранившиеся в Оружейной палате и привезенные из Петербурга символы государственной власти: корона, скипетр, держава, мантия, государственная печать, меч и знамя. Для Елизаветы не успели сделать новую корону, поэтому использовали старую, которой венчалась на царство Анна Иоанновна. Изменив прежний порядок коронации, Елизавета Петровна сама водрузила корону себе на голову (раньше это делал специально назначенный архиерей).

В течение восьми дней после коронации улицы Москвы освещала праздничная иллюминация. В честь Елизаветы была поставлена опера «Милосердие Титово», в которой взошедший на престол римский император Тит прощал всех своих прежних врагов. И в России после коронации Елизаветы Петровны была объявлена амнистия всем попавшим в опалу в предыдущее царствование, а о том, что казней противников новой императрицы не было, мы уже писали ранее.

С царствованием Елизаветы многие современники связывали надежды на продолжение реформ, начатых Петром I, и рост мощи и престижа Российской державы. Видный поэт того времени А. П. Сумароков, обращаясь к Елизавете Петровне, писал:

Во дщери Петр опять на трон взошел,

В Елизавете все дела свои нашел…

О матерь своего народа!

Тебя произвела природа

Дела Петровы окончать!

После коронации до конца года императрица и двор оставались в Москве. Именно здесь 7 ноября был подписан Манифест о назначении наследником престола герцога Голштинского, который к тому времени уже успел креститься в православную веру под именем Петра Федоровича. Он получил титул «великого князя, его императорского высочества». На церковных службах его следовало поминать сразу после императрицы как «наследника ее, внука Петра Первого, благоверного государя великого князя Петра Федоровича».