Ведьмина неделя - Диана Уинн Джонс

— Я снял заклятие с Саймона Силверсона, — сообщил он. — Заставил его сказать, что все, что он говорит, — неправда.

— Хорошо, — ответила Нэн.

Она отошла от него и снова свернула за угол библиотеки. Выходит, она больше не ведьма? Она поворошила туфлей кучку опавших листьев и пустых пакетов из-под чипсов, которые загнал в угол ветер. Надо проверить. Может, превратить их во что-нибудь?

Нирупам свернул за угол вслед за ней.

— Подожди! — окликнул он Нэн. — Это я написал тебе ту записку.

Ужасно некстати! Нэн притворилась, что ей страшно интересно ворошить опавшие листья.

— Мне помощь не нужна, — резко ответила она.

Нирупам улыбнулся и прислонился к стене библиотеки, словно грелся на солнышке. Нэн обнаружила, что Нирупам умеет сильно влиять на других, — хотя солнце едва проглядывало из-за облаков, а ветер вовсю швырял пустые пакеты, от Нирупама прямо-таки шло тепло — настолько было похоже, что он загорает.

— Все думают, что ты ведьма, — сказал он. — Да, я ведьма, — с нажимом заявила Нэн.

Ей самой хотелось в это верить.

— Не стоит так сразу все признавать, — посоветовал Нирупам. — Ладно, неважно. Важно то, что не сегодня завтра кто-нибудь помчится к мисс Кэдвалладер и настучит на тебя.

— Вряд ли. Все хотят, чтобы я им колдовала, — возразила Нэн.

— Тереза не хочет. — Нирупам прищурился на солнце. — И вообще, всем угодить невозможно. Скоро кому-нибудь что-нибудь не понравится. Я точно знаю, потому что мой брат пытался быть любезным со всеми своими слугами. Но один из них посчитал, что брат платит другим слугам больше, заявил в полицию, и брата сожгли на улицах Дели.

— Прости, я не знала… — сказала Нэн.

Она искоса посмотрела на Нирупама. «У него профиль как у ястреба, — подумала она. — И он ужасно грустный».

— Маму тоже сожгли, потому что она пыталась спасти его, — продолжал Нирупам. — Поэтому папа решил переехать сюда, но тут все то же самое. Я тебе вот что хотел сказать: я слышал, что в Англии есть подпольная служба спасения для ведьм. Там помогают попавшим в беду ведьмам и колдунам, только надо добраться до их отделения, пока не пришли инквизиторы. Я не знаю, куда обращаться и кого спрашивать, но Эстель знает. Если тебя обвинят, спроси Эстель, что делать.

— Эстель? — удивилась Нэн.

Она вспомнила робкий взгляд карих глаз Эстель, ее мягкие кудряшки, назойливую болтовню и мерзкую манеру во всем подражать Терезе. Неужели Эстель в состоянии кому-то помочь?

— Она очень даже ничего, — сказал Нирупам. — Я довольно часто здесь с ней встречаюсь, чтобы поболтать.

— То есть чтобы она поболтала с тобой, — уточнила Нэн.

Нирупам усмехнулся.

— Да, поговорить она здорова, — согласился он. — Но Эстель действительно может помочь. Она говорила, что ты ей нравишься. И огорчалась, что ты ее не любишь.

Нэн остолбенела. Эстель? Не может быть! Ведь Нэн никому не нравилась. Но тут она вспомнила, что Эстель отказалась идти вместе со всеми мучить ее в ванной.

— Ладно, — сказала она. — Я спрошу Эстель, спасибо. Ты точно знаешь, что меня обвинят?

Нирупам кивнул:

— Куда деваться. Понимаешь, во втором «игрек» еще по крайней мере два колдуна…

— Два? — поразилась Нэн. — Нет, я знаю, что есть еще один. Это понятно. Но почему два?

— Говорю тебе, я понимаю в ведьмах, — объяснил Нирупам. — У каждой свой собственный стиль. Ну, как почерк у всех разный. Так вот, птиц на музыке напустил один человек, а заклятие на Саймона наложил совсем другой. Разные взгляды на жизнь. Но оба они наверняка понимают, что наделали глупостей и что надо было сидеть тихо, — и хотят свалить все на тебя. Тебя может обвинить кто-то из них. Поэтому тебе надо быть очень осторожной. Я тоже буду глядеть в оба и, если что, сразу тебе скажу. И тогда спроси Эстель, что делать. Теперь понимаешь?

— Да, и спасибо тебе огромное, — сказала Нэн.

Она с сожалением поняла, что не осмеливается ни во что превращать листья. И, несмотря на честное слово, на старой метле лучше бы не летать. Нэн страшно перепугалась. Однако сила по-прежнему бурлила и смеялась в ней, хотя с недавних пор Нэн уже ни в чем не была уверена. «Берегись! — сказала она себе. — Так и спятить недолго!»

В старой лаборатории больше никаких занятий не проводили — там только отсиживали положенный срок наказанные ученики. Однако в ней по-прежнему слегка отдавало наукой, потому что целые поколения школьников неправильно ставили в ней опыты. Чарлз юркнул на изрезанную скамью в заднем ряду и прислонил кошмарную книгу мистера Тауэрса к древней спиртовке. Под нижней полкой в шкафу действительно оказалась стопка комиксов. На спинке скамейки кто-то, не пожалев времени, искусно вырезал «Кэдвалладер — грымза». Все прочие сидели в первых рядах. Товарищи Чарлза по заключению были в основном из первого «зет» и первого «икс» и, наверное, просто не знали про комиксы.

Вошел Саймон. Чарлз наградил его взглядом умеренной мощности, чтобы тому не вздумалось сесть в последний ряд. Саймон высокомерно прошествовал по проходу и уселся в самой середине среднего ряда. Прекрасно. Вошел мистер Уэнтворт. Совсем не прекрасно! Мистер Уэнтворт бережно нес перед собой дымящуюся кружку кофе — все уставились на нее с черной завистью. «Ну почему обязательно мистер Уэнтворт?!» — возмущенно подумал Чарлз.

Мистер Уэнтворт аккуратно поставил кофе на учительский стол и оглядел лабораторию, чтобы узнать, кого сегодня оставили отбывать наказание. Он очень удивился, увидев Саймона, и совсем не удивился, увидев Чарлза.

— Кому бумаги для строчек? — спросил он. Чарлз поднял руку. Вместе с большей частью первого «икс» он подошел к столу и получил увесистую пачку старых контрольных. Контрольные в Ларвуд-Хаус было положено писать только на одной стороне листа, и Чарлз решил, что в том, чтобы использовать обратную сторону для строчек, и правда есть прямой смысл. Но было в этом и что-то от изощренного издевательства — наглядная демонстрация того, насколько впустую тратится время в этой школе!

Переработка макулатуры в макулатуру. К тому же, получая от мистера Уэнтворта бумагу, Чарлз сразу понял, что тот раздражен и озабочен сверх всякой меры.

«Вот уж не везет так не везет», — думал Чарлз, возвращаясь на последний ряд. Ведь ему было совершенно ясно, что для переписывания кошмарной книги мистера Тауэрса придется прибегнуть к колдовству — хотя до сих пор эта мысль ему в голову не приходила. Что проку, если ты колдун, когда этим даже воспользоваться нельзя? Но когда мистер Уэнтворт в подобном настроении, с ним нужно поосторожнее.

Дверь открылась. Появилась Тереза в сопровождении толпы сторонниц и последовательниц.