Ворон и радуга. Книга 1 - Надежда Черпинская

они быстро нашли общий язык.

Ноги подкашивались, и от слабости трясло всего, но с каждым новым днём шаги становились всё твёрже. И Эливерт знал, что однажды он вернёт себе былую ловкость и силу. Он не смириться со своей ущербностью. Он не умеет смиряться.

Вифрийский Ворон ещё расправит крылья. И тогда придёт его час. Вернуться туда. В Эсендар. И вернуть долги.

***

А ещё в доме Миланейи жил ворон. Настоящий. Чёрный, хитрый, с крыльями и клювом.

Когда Эл увидел его впервые, решил, что у него снова горячка началась.

А что ещё было думать? Открываешь ты глаза спросонок, а рядом сидит здоровенная угольно-чёрная птица, косится на тебя, склонив голову на бок, и сверкает тёмными бусинками глаз. Ворон несколько мгновений рассматривал его внимательно и слегка удивлённо, потом каркнул что-то, как показалось Элу, насмешливо и сочувственно одновременно.

Атаман мог бы поклясться, что понял птицу. В этом хриплом звуке прозвучало недоумение: «Гляньте на него – как же отделали дурака! В чём только душа держится? Непонятно…».

Птица отвернулась с гордым видом, потеряв интерес к неподвижному человеку, и перелетела на стол, поближе к лэгиарни, встопорщила перья, покорно подставляя голову под ласкающие пальцы хозяйки.

– Это мой друг! Я его в лесу нашла. Он ранен был, как и ты. Видишь – выходила. И теперь он снова летает. И возвращается снова и снова. Он ко мне привязался, пока я его лечила…

Эливерт с трудом приподнялся, сел, свесив ноги со своего ложа.

– Любишь приручать диких зверушек? – усмехнулся он.

– Люблю вырывать из рук Вечной Девы тех, кого она уже считает своей добычей.

Похоже, ей не очень понравился его язвительный тон, но Эл продолжил в том же духе.

– А ты, оказывается, мстительна, моя миледи…

– Я справедлива, – холодно улыбнулась Миланейя. – Смерть отняла у меня мать, а я теперь отнимаю у неё тех, кого она хочет заполучить. По-моему, это справедливо. Или ты бы хотел, чтобы я смирилась и позволила ей забрать тебя?

– Нет… – он качнул головой. – Смирение… это не то, что я ценю в других. А как его зовут, твоего крылатого приятеля?

Миланейя ещё не успела ответить. А птица, растопырив широкие крылья, каркнула громко и резко.

– Непокорный… Хорошее имя! – одобрительно кивнул Эливерт и затих под изумлённым взглядом девушки.

– Ты… его понял? – прошептала целительница.

– Навроде… – Эл и сам был изумлён не меньше.

– Я его понимаю. Но это из-за того, что я магию применяла, когда лечила его крыло. Как же… – лэгиарни растерянно смотрела на разбойника. – Похоже, я как-то умудрилась связать вас вместе. Лечила тебя, а он тут рядом был. Наверное, это из-за того, что вы с ним так похожи: нашла обоих полумёртвых, выходила... Вороны мои!

Она улыбнулась, покачав головой.

– Чудеса случаются… Он вернулся в небо. Значит, и тебе ещё летать, Эливерт!

– Да… Чудеса… – атаман похлопал призывно рядом с собой, и птица тотчас спланировала со стола на его постель, степенно переступила лапами и затихла под его осторожной рукой. – Знаешь, а твой ворон мне, видимо, снился, пока я лежал в горячке. Мне виделось какое-то чудище, похожее на птицу… А это, стало быть, он тут, рядышком со мной, шуршал. Бред так всё меняет причудливо.

Эл оставил в покое гладкие тёмные перья, добавил, припомнив:

– А ещё мне женщина снилась… Она умоляла меня быть сильным и не сдаваться, просила меня выжить. Какой она была, не помню… А вот слова въелись. Выходит, это я тебя слышал? Ты ведь со мной говорила, так? Я слышал твои слова, и они превращались в эти чудные сны.

– Наверное… – Миланейя пожала плечами неопределённо. – А что тебе снилось о той, которую ты любишь?

– Которую я ненавижу! – рыкнул вифриец.

– Нет, ты всё ещё любишь её. И не спорь! От этого твои мучения. В тебе сейчас очень много обиды и ненависти. Но и любовь ещё не вышла из твоего сердца окончательно. Ты не можешь её отпустить, потому что любовь в тебе смешалась с горечью. Это как яд, подмешанный в вино. Неразделимо и губительно.

– Ты права, отпустить её я пока не могу. Я ещё не отблагодарил её за всё, чем она меня так щедро одарила.

– А ты, оказывается, мстителен, – лукаво прищурилась Миланейя.

– Я справедлив, – он в точности скопировал её тон. – Или ты считаешь иначе?

– Иногда надо уметь простить, – вздохнула девушка. – От возмездия она всё равно не уйдёт. Пусть её Небеса накажут! Поверь, Эливерт, ты не сможешь отомстить так, как сможет отомстить судьба.

– Нет уж, такое я не пропущу! – упрямо тряхнул он головой. – Сам хочу поучаствовать.

– И что же ты сделаешь?

– Не знаю. Не решил пока. Но у меня ещё достаточно времени…

Слова Эливерта лэгиарни явно расстроили, она нахмурилась и молчала довольно долго, наконец, произнесла:

– Нельзя тебе в Эсендар возвращаться. Хочешь, чтобы тебя добили?

– Хочу добить тех, кто хотел добить меня, – пояснил Эл спокойно и твёрдо. – По-моему, это справедливо.

Она вздохнула, не зная, что возразить.

– Ладно, времени ещё действительно достаточно. Надеюсь, что ты образумишься, пока выздоравливаешь. Эл, про тебя один человек спрашивал. Хочет видеть тебя.

– Меня? – удивлённо нахмурился Ворон.

– Эрр Лок, атаман нашей вольницы. Он знает про резню в Великом Городе. Ты выжил в этой бойне, в его глазах ты – герой. Ему очень любопытно поглядеть на тебя, сам понимаешь… Я сказала, вначале спрошу у тебя…

– Тоже мне… героя нашёл. Пусть приходит! Чего уж там…

***

Когда эрр Лок явился к нему знакомиться, Эл даже представить не мог, что спустя неполные два года, он займёт место этого сурового немногословного мужчины. Атаман Лэрианора оказался намного старше самого вифрийца. Да что уж скрывать, он показался древним стариком, потрёпанным жизнью. Но внутри этого дряхлого тела до сих пор жила сила – камень, сталь и огонь смешались в единое целое.

Лок Ворону понравился сразу и навсегда. И, похоже, симпатия оказалась взаимной. С тех пор лэрианорский атаман заходил к медленно идущему на поправку Эливерту довольно часто.

А однажды объявил, что давно подумывает уйти на покой, ибо стал стар и немощен, и своё уже от жизни получил сполна. Но прежде ему некого было поставить вместо