Zombie Fallout. Чума на твою семью - Марк Тюфо

Джоанн приобняла меня одной рукой.

– Тэд пожертвовал собой ради нас, – сказала она, не понимая истинной причины моей печали.

Я посмотрел на нее покрасневшими глазами. Клянусь, я едва не ответил: «Чего?» Она сочла, что я молча согласился с ее чувствами. Черта с два. Тэд получил то, что заслуживал. Если ей нужно было иначе истолковать увиденное, разве имел я право ей мешать?

– Эй, мистер Ти, Райан вернулся, – радостно заявил Томми, слизывая с губ черничный джем.

Погрузившись в мысли, я едва услышал его. Я оплакивал свою машину и вспоминал чудесные моменты, которые мы с ней разделили. Сотни поездок по бездорожью, сотни рискованных экскурсий. Субботние прогулки по горам с откинутой крышей, проливные дожди… Тогда все это казалось таким обыденным, но теперь я улыбался при одном воспоминании.

– Майк, это всего лишь машина, – сказала Трейси, коснувшись рукой моей щеки и слегка надавив на нее, чтобы я отвел взгляд от того, что пришлось оставить позади. Она все понимала. Пожалуй, она знала меня слишком хорошо.

– Ты так же себя чувствовала, когда я… разбил твою машину? – спросил я, надеясь найти напарника в своей тоске.

– Нет, конечно. Майк, это ведь машина, а не ребенок. Возьми себя в руки, – ответила она.

О, Трейси, она всегда умела вернуть меня на путь истинный. Скучать по этой тачке я буду до самой гробовой доски, но теперь уже никто об этом не узнает.

– Погоди-ка… Что? – сказал я, повернувшись к Томми. До меня наконец дошло, что он сказал.

– Я говорю… – начал Томми немного раздраженно, хоть я и понимал, что это раздражение напускное.

Чем это он запачкал подбородок? Клубничным джемом?

– Райан вернулся! – восторженно закончил Томми.

Мне показалось, что он готов пуститься в пляс. Его веселье было заразительно. Тяжелые мысли о джипе сразу отошли на второй план.

– И что он говорит? – осторожно спросил я.

Райан играл немалую роль в нашем существовании, но большинство его «посланий» содержало в себе предупреждения. Такое на пустой желудок лучше не слушать. А у меня давным-давно во рту не было даже маковой росинки. Не помню даже, когда я в последний раз ел что-то более сытное, чем шоколадный батончик. Я тотчас вспомнил о безвозвратно потерянных коробках с сухим пайком в багажнике джипа. О, бедный мой джип… Я покачал головой. Нельзя было раскисать. И все же не думать о еде рядом с Томми, дыхание которого пахло корицей и сиропом, было практически нереально.

– Слушай… ты что, ел французский тост? – недоверчиво спросил я.

Томми, кажется, собрался дать мне ответ, усвоить который я был не в состоянии.

– А, не важно… – перебил его я, подняв руку. – Даже знать не хочу.

– Он говорит, что нам нужно уехать подальше от Воны.

Похоже, послание исходило от самого Томми, а не от его духовного наставника, но разбираться в этом мне не хотелось.

Тут выражение лица Томми изменилось, и он продолжил:

– А еще он говорит, что наши потери затмят собой радость от того, что мы впоследствии обретем.

– Не мог бы он выражаться еще запутаннее? – съязвил я.

Томми лишь наклонил ко мне голову. Я обдумывал его слова, пока Генри ходил по кругу и подставлял каждому ухо или пузо, выпрашивая, чтобы его погладили. Дружок отдавал не меньше любви, чем получал в ответ. Люди, которые уже много дней не улыбались, с радостью ласкали коричневого пса, виляющего хвостом. Генри обошел каждого, за исключением двоих. Он проигнорировал миссис Дено, что никого не удивило, ведь она так и источала стервозность. Но он не стал подходить и к Джастину, и это поразило меня до глубины души. Генри обошел его стороной. Джастин сделал вид, что не обратил на это внимания. Но на его лице я заметил неподдельную злобу. Он постарался скрыть ее, когда заметил, что я за ним наблюдаю. Я поежился. Джастин холодно улыбнулся.

Кузов фуры явно не подходил для комфортной езды. Поверить не могу, что я рассердился, когда Пол решил променять джип на фуру. Это стало для него настоящим наказанием. На полу не было почти ничего, поэтому мы подпрыгивали всякий раз, когда на дороге попадался бугор повыше монетки или яма глубже суповой тарелки. После трех недель (ну ладно, я преувеличиваю, на самом деле поездка заняла лишь восемь часов), в течение которых нам дробили почки, избивали печень, утрамбовывали поджелудочную, гнули пищевод (мне продолжать?), жевали мозг и пинали задницу, Алекс наконец-то остановил нашу фуру.

Трейси в голос расхохоталась, когда я схватился за поручень, чтобы встать. Я медленно поднимался, не обращая внимания на стоны изможденного тела.

Томми глупо улыбался.

– Помочь, старик? – сказал он и тут же, в ответ на мое удивление, выдал Трейси с потрохами: – Это миссис Ти посоветовала мне так сказать!

Даже Тревис улыбнулся, подставляя плечо, чтобы я все же смог подняться во весь рост. Все это было довольно забавно, если бы боль в моем истерзанном колене не уменьшала шансы моей семьи на выживание. Мне не хотелось, чтобы моя жизнь зависела от других. Я взглянул на миссис Дено, которой как раз помогали спуститься на землю. Да, эта стерва точно будет танцевать у меня на могиле. Я это нутром чувствовал.

Алекс обошел фуру, чтобы проверить, как там его «груз». Он тоже улыбнулся, когда я наконец смог подняться во весь рост.

– Иди к черту, – бросил я, поковыляв к двери.

– Что? – невинно спросил он. – Я же ничего не сказал!

Я оперся на его плечо и осторожно спустился на землю. К счастью, Алекс дождался, пока боль, блокирующая мое восприятие, отступит, и только потом заговорил:

– Майк, нам где-то час остался до Канзас-Сити в Миссури. – Я вопросительно посмотрел на него. – Оттуда я хочу отправиться на юг.

Видимо, мне не удалось скрыть своего разочарования, потому что он поспешно добавил: – В городе ты сумеешь найти какую-нибудь тачку и сможешь двинуться в Фарго[26] по 29-му шоссе.

На сердце у меня вдруг стало тяжело. Мы расставались навсегда. Само собой, мы собирались оставить друг другу адреса на случай, если кто-то из нас окажется рядом, но это было бесполезно даже в прежних обстоятельствах. Даже тогда адресами обменивались лишь из вежливости.

В такой маленькой группе, как наша, секретов быть не могло, ведь все давно поняли, что надо держаться как можно ближе друг к другу. Поэтому мы ничуть не удивились, когда к нам подскочил Би-Эм.

– Что значит – расходимся? – спросил он.

– Майк хочет разыскать своих родственников, как и я, – объяснил Алекс.

Би-Эм нахмурился.

– Эй! Ну-ка послушайте меня. У нас у всех есть родственники. Нам всем хочется узнать, что с ними стало. Но сейчас мы сами – одна большая семья, – он подчеркнул свои слова, ударяя себя в грудь и обводя руками широкий круг, включающий всех нас. – Все личные дела давно в прошлом. Тут речь идет о всеобщем выживании. У нас больше никого нет, кроме НАС самих! – прогромыхал он.