Душа в черной маске - Марина Серова

Когда Антон уже оказался на Регине, а она стала постанывать и шептать какие-то ласковые слова, он даже почувствовал к ней что-то теплое. Какое-то подобие чувства, которое совсем недавно владело им безвозвратно. В голове шумел алкоголь, тела сливались, и для Глазова создавалась иллюзия упоения жизнью, которая может привести к возрождению.

Он не думал, а в этом состоянии и не мог думать, что это пир во время чумы, дешевый самообман, замешанный на алкогольных парах. Этот фильм, обычно относящийся к категории Б, годится только для одноразовых просмотров и завтра будет уже неинтересен. Об этом Антон в тот момент не знал. А Регина была податлива, она позволяла ему делать с ее телом все, что он захочет. А он сам не понимал, чего он от нее хочет. Глазов пытался ласкать Регину нежно, как когда-то Машу, затем, не получая того, чего жаждал, злился, приходил в ярость и приступал к агрессивным и даже жестоким ласкам, не осознавая, что тем самым мстит судьбе за ту жестокую шутку, которую она сыграла с ним, а также неосознанно и самой Регине, просто за то, что она не Маша…

…Было сухо. Сухо везде – во рту, в душе, в голове… И Регина казалась тоже сухой, лишенной той внезапно обнаружившейся вчера привлекательности.

Антон с трудом приподнял тяжелую голову от подушки и горько подумал: «И все-таки оно наступило, это чертово похмелье!»

Он окинул взглядом спящую Регину и скривился. Все казалось каким-то раздражающим: излишне белая кожа, почти детское во сне выражение лица. Антон мысленно укорил себя за такие мысли, но ничего не мог с собой поделать. Он попытался приподняться, встать и пойти выпить воды. Удалось это ему с трудом, а на кухне, после того как он временно утолил жажду, у него закружилась голова.

«Нужно прилечь. Катись все это к чертовой матери! Перевернута еще одна страница в жизни. А Маша…»

Снова эта мысль пронзила его. Наверное, снова со своим Егором, сейчас лежит на его плече.

Антон постарался отогнать от себя эти мысли, но не смог. Возвратившись в комнату, он перелез через спящую Регину и лег, прислонившись головой к прохладной стене. Стало вроде бы чуть легче, но ненадолго.

– А ваши встречи с Региной Найденовой? Сегодня, например… И та записка на кафедре, помните, во время нашей первой встречи. Это же было от нее? – задала я вопрос.

Глазов кивнул:

– Да. Она узнала, кстати, о смерти Маши первой. На следующий день. И сказала мне об этом в институте. Но не прямо, не лично, а через записку… Вы бы знали, что у меня было на душе в этот момент! Я был готов убить ее! Я до сих пор думаю, что это ее рук дело! Правда, Регина божилась и клялась, что она здесь ни при чем.

– А сегодня? Что вы обсуждали сегодня? – спросила я.

– Все то же самое… – ответил преподаватель. – Только сначала она просила прощения, потом сказала, что сильно в меня влюбилась, что ничего не может поделать. Я пробовал ее успокоить и сказать, что не могу ответить на ее чувства, что тем более все так получилось… В общем, ничего хорошего. Но вы знаете, – он поднял на меня глаза, – я не исключаю, что это она. Регина знала, где живет Маша. Она могла туда пойти сразу же после того, как я ее выгнал…

– Там между ними возникла ссора, в результате которой Регина избила Машу, а потом выкинула ее с балкона, – закончила я задумчиво фразу Глазова.

– Ну да, – поддержал он меня.

– Регина не выглядит особо физически развитой, – покачала я головой. – А на теле Маши обнаружены следы побоев. Кстати, как выглядела Регина поздно вечером, когда пришла к вам домой второй раз? Вы не заметили на ее теле ссадин, следов драки?

Глазов задумался. Он сидел с раскрытыми глазами, чуть покачиваясь, но в то же время пытаясь сопротивляться опьянению, которое неминуемо должно было наступить после такой дозы коньяка, и вспоминал.

– Нет, – наконец отрицательно покачал он головой. – Хотя… Я был пьян, мог не помнить… А потом два дня Регина не ходила в институт, я ее не видел.

– Да, она отлеживалась дома, сказавшись больной, – снова задумчиво протянула я.

«Если это действительно Регина, то доказать ее вину будет сложно, – подумала я. – Время упущено. Отпечатки пальцев разве что? Надо подключать ребят из милиции, без них вряд ли обойтись… Еще раз опросить соседей? Может, вспомнят девушку? У всех же ведь четкий стереотип срабатывает – на вопрос „не видели ли кого постороннего?“ сразу вспоминают мужчин. Только они в представлении обывателя являются преступниками».

– Да, сложностей много, – вслух произнесла я. – Но, конечно, вы правы, подозревать Регину можно… Я не знаю, как у нее там с чувствами к вам, но если поверить ей, то мотив налицо. А… Вы что же, договорились молчать о случившемся? – поинтересовалась я. – Ведь с Региной я тоже разговаривала, и она ни словом не обмолвилась об этой истории.

– Она просила меня сохранить все в тайне, – ответил Глазов. – Ведь, кроме нас троих, никто не знал о том, что произошло. Подумав, я решил, что Регина, по всей видимости, как это ни печально, права. Меня ведь тоже можно подозревать…

– Почему вы не поехали на похороны? – спросила я.

Глазов посмотрел на меня, потом вдруг опустил голову, обхватил ее руками и заплакал. Мне стало неловко. Потом Глазов поднял на меня глаза и сказал:

– Извините, пожалуйста…

– Да-да, – машинально кивнула я.

Можно было уходить. Глазов, если он не актер высочайшей категории, похоже, рассказал мне правду. Хотя я не исключала и что он не рассказал всего. Возможно, все-таки поехал в тот вечер к Маше, где разразился скандал, итог которого всем известен. То есть он все же знал, где Маша живет. Да это и выглядело естественно, учитывая характер их отношений.

– Антон Владимирович, а все-таки, – остановилась я, уже готовая уйти, – вы так и не узнали, в чем же разочаровалась Маша? Я возвращаюсь к тому, когда начался ваш роман?

Глазов как-то тупо посмотрел на меня и отрицательно покачал головой.

– Нет, – растерянно ответил он. – Дело в том, что потом это стало совсем неважно. И для меня, и, по-моему, для нее.

– Просто все произошло так неожиданно… Девушка приходит с какими-то проблемами, потом обо всем забывает, и возникает любовь.

– А вы считаете, что такого быть не может? – горько усмехнувшись, спросил Глазов.

Вопрос поставил меня в тупик. Действительно, почему не может? Может! Вот только ее разочарование… Оно связано с Егором? Все так банально? Но почему Егору она ничего не сказала, почему тянула кота за хвост? Не вписывается все это в прямой характер Маши. Загадки остаются, несмотря на то что информации у меня все больше и больше.

Надо бросить кости. Как раз подходящий момент.

Я поблагодарила Глазова за рассказ, посоветовала ему успокоиться, произнесла несколько обычных, подходящих к случаю фраз и удалилась.

По дороге я решила поменять свои планы. Кости в последний раз пророчили мне полосу активности и везения. Я подумала, что вряд ли эта полоса закончилась, а посему излишне частое обращение к эзотерическим помощникам не представилось мне нужным.