Дневник пани Ганки - Тадеуш Доленга-Мостович

Я написала, что Роберт – мечтатель, но это вовсе не значит, будто он сентиментален. Скорее, напротив. И как раз этим он отличается от Яцека. Чувственность Яцека основывается на изрядной доле мягкости, что тоже не лишено очарования. Однако оба они похожи, причем с многих точек зрения. Полагаю, Роберт тоже мог бы стать хорошим дипломатом. Но я ощутила в нем – пусть он никак этого и не выдает – способность к поступкам резким, а может, даже жестоким. Странно, что такой человек занимается столь прозаичной вещью, как торговля. Не хотела бы видеть его торгующим или разговаривающим о делах, связанных с доставкой каких-то там товаров и прочего. Это испортило бы мне представление о пейзаже его души.

И он умеет слушать. Как живо реагируют его глаза и лицо, когда я рассказываю о себе. Рассказала ему о несчастном случае с отцом и про всю историю с конвертом. Уж кому-кому, а ему я могу смело рассказывать об этом. Я верю, что если существует мужчина, умеющий хранить тайны, то это именно он. И Роберт сильно сопереживал моим приключениям, искренне хохотал, когда я повторяла ему мой последний разговор с полковником Корчинским.

– Ну, и показал ли он тебе эти фотографии? – спросил меня.

Тут я вспомнила почтальона (либо лесника) и сказала:

– Конечно. И представь себе, какая забавная история: среди тех фотографий было одно изображение человека, неимоверно похожего на тебя.

– На меня? – удивился он.

– Да. Уж извини, но я могла бы подумать, что это ты, если бы не одежда. Какая-то униформа – только не сердись – почтальона или кого-то вроде того. Только не обижайся. Однажды в Париже у самого Уорта я видела модель, удивительно похожую на меня. Ты всегда бреешься?

Он нетерпеливо дернул плечами:

– Всегда. Отчего ты спрашиваешь?

– Потому что у того господина были усы, да к тому же испанская бородка.

– Ну и славный же вид, – засмеялся Роберт. – И что там с этой фотографией?..

– В каком смысле?

– Ну, сказала ли ты тому полковнику, что знаешь кого-то похожего?

Это меня позабавило.

– Ах, наивный ты мальчишка. Естественно, я ничего не сказала.

Он спросил еще, во сколько я была у полковника. Я понятия не имела, отчего это его интересует. Сразу после этого он глянул на часы, извинился передо мной и вышел из кухни. Вернулся немного на нервах и сказал, что, увы, не может дольше меня задерживать, потому что к нему должен наведаться по делам один господин, о чем он насмерть позабыл. У него был какой-то сосредоточенный вид. Может, я и зря рассказала ему об этом сходстве. Никому не может понравиться походить на людей не из общества. Потому я постаралась затушевать впечатление, и, кажется, мне удалось это. Он попрощался со мной довольно нежно и попросил, чтобы я перезвонила завтра.

Я возвращалась домой в прекрасном настроении. Забавно, как порой запоминаются некоторые лица. Выходя от Роберта, на улице я встретила того господина, который сидел над яичницей в молочном магазине в Жолибоже. Полагаю, я так хорошо запомнила его черты, потому что у него самое бессмысленное лицо, которое мне доводилось видеть.

Дома я убедилась, что Яцек и правда близко к сердцу принял то, что я ему сказала. Уже в прихожей Юзеф сообщил мне, что тетка Магдалена завтра утром уезжает в село, в имение. Наконец-то я избавлюсь от этой отвратительной женщины. Я быстро выкупалась и поехала к парикмахеру. Сегодня у нас бал во французском посольстве.

Это ужасно! До сих пор не могу прийти в себя. Какое счастье, что Яцек ни о чем не знает! Я ни за что не забуду полковнику его деликатности. Он действительно очень добр ко мне. Не представляю себе, что бы мог подумать обо мне Яцек, узнай он все. В морге я едва сознание не потеряла.

Обо всем узнала вчера утром. Когда позвонила Роберту после ухода Яцека, то услышала какой-то совершенно незнакомый голос. Я отложила трубку, что было абсолютно естественно. Однако стоило мне через несколько минут снова поднять ее, как поняла, что нас не рассоединили. Поскольку у меня было срочное дело с Тулей Вощевской, я рассердилась, ведь совсем не желала, чтобы аппарат мой оставался подключен к аппарату Роберта. Это продолжалось не меньше получаса, и только потом я сумела соединиться с Тулей. А еще минут через пять заявились некие два господинчика. Тут бедлам, тетка уезжает, а они показывают мне какие-то документы и начинают выпытывать, я ли телефонировала на номер пана Роберта Тоннора. Естественно, я категорически отрицала это. Я была напугана. Тогда они заявили, что все домашние должны быть немедленно допрошены, потому что кто-то с моего аппарата телефонировал пану Тоннору. У меня не было другого выхода, пришлось признаться, что это была я. В конце концов, телефон – вещь обычная. Телефонируют многим людям, с коими нас ничто не связывает, незнакомым и тем, с которыми нет никаких дел.

Тогда они попросили меня одеться и поехать с ними. Когда я сказала, что у меня нет времени, старший из них ухмыльнулся и спокойнейшим тоном произнес:

– В таком случае нам придется арестовать вас.

Я помертвела. Арестовать меня?!

– Вы с ума сошли?! Я жена советника Яцека Реновицкого.

– Даже если бы вы были женой самого пана министра, это ничем не помогло бы. Даю вам пять минут на то, чтобы одеться.

Я хотела позвонить Яцеку, просить о помощи, но они не позволили. Если бы не мои только что накрашенные глаза, я бы расплакалась.

– За что… за что вы меня арестовываете? Что я сделала плохого?!..

– Мы вас вовсе не арестовываем. Вы всего лишь должны дать показания. И прошу поспешить.

И что мне было делать? Я поехала с ними, чуть живая от ужаса. Немного успокоилась, лишь когда сообразила, что привезли меня в бюро полковника Корчинского. Тогда-то я уже поняла, что ничего плохого они мне не сделают. Но полковника не было. Меня ввели в другой кабинет, и там я была принята тем его другом, с которым недавно познакомилась. Он был в мундире майора. Поздоровался со мной чрезвычайно холодно. Спросил сурово:

– Как давно вы знаете Альфреда Валло?

Я сделала большие глаза:

– Валло? Я не знаю такого человека.

– Это не имеет значения. Как давно вы знаете Тоннора?

На всякий случай сказала:

– Его я тоже не знаю… Вернее, едва знаю.

Майор нахмурился:

– Предупреждаю, что вам следует говорить правду. Человек, о котором я вас спрашиваю, чрезвычайно опасный шпион. Меня мало касаются ваши интимные дела. Однако вы должны как можно точнее отвечать на вопросы, которые я вам задам. Итак: как долго вы знакомы с ним?

– Боже мой! Я познакомилась с ним в начале этого месяца.

– Где?

Я ведь не могла рассказать ему всей той истории с Гальшкой, потому ответила:

– Сейчас уже и не вспомню… Кажется, в каком-то ресторане или кафе. Я тогда познакомилась с несколькими людьми, а кроме прочих – с паном Тоннором.