Русский медведь. Царь - Михаил Ланцов

— А сам где сядешь? — Усмехнулась Анна. — Все в дворце Преображенском? Мал же он безмерно.

— Мал. Поэтому я решил в Замоскворечье остров искусственный делать. Канал прокопаю, отрежу приличный кусок земли, да обустрою его. Превращу в натуральный сказочный дворец: высокие башни, просторные залы, глубокие подвалы. Строить его, правда, придется довольно долго. Но да не страшно. Лет за тридцать — сорок управлюсь.

Вот к котловану с обширными строительными работами на месте новой царской резиденции шотландцев и сводили. Для пущего проформа, ибо масштаб поражал даже после Соборной площади. Но и на этом не остановились, перейдя к более экзотичному увеселению вроде катанию на воздушных шарах и демонстрации парашютных прыжков учениками Преображенской школы воздухоплавания.

Лишь поздно вечером третьего дня Джеймс Дуглас был приглашен в рабочий кабинет Петра для приватной беседы. Впечатлений он набрался. Первичный стресс прошел. Можно и о делах поговорить.

— Добрый вечер, дорогой друг, — поприветствовал Джеймса царь, рукой указывая ему на кресло.

— И вам здравствовать, Ваше Величество, — кивнул Дуглас, присаживаясь. — Полагаю, настало время обсудить предложение герцогини?

— Верно. Не будем лукавить, положение Шотландии катастрофично. И мне это не нравится. В моем окружение много шотландцев, служащих мне честно и добросовестно. Их боль — моя боль. Я должен предпринять хотя бы попытку спасти вашу замечательную страну.

— Вы думаете, что все так плохо?

— Не удивлюсь, если все еще хуже, — со вздохом отметил Петр. — Несколько лет назад хитроумный правитель Англии Вильгельм смог придумать, как нанести непоправимый ущерб финансам Шотландии, дабы поставить ее на колени. — Петр блефовал, так как не знал наверняка, но проверить его слова не имелось никакой возможности, да и желания, ведь ложились они на весьма благоприятную почву. В Шотландии последние годы увлеченно искали крайних, не желая признать собственную вину в разгоревшейся трагедии. — Англичане хотели нанести вам удар, от которого вы уже не оправитесь. Это позволило бы Шотландии самой упасть им в руки, словно перезрелый плод.

— Вы считаете? — Грустно и вяло уточнил Дуглас.

— Вспомните, как поступил король? Сначала он позволил вам собрать средства и выступить, а потом морил осадой вашу небольшую колонию. Или это не он запретил английским и голландским судам продавать вам продовольствие? Очень показательно. Король Шотландии морит голодом своих подданных за то дело, на которое сам их благословил. Боюсь, что Вильгельм хотел лишь одного — унизить и разорить вашу Родину. Поставить ее на колени и заставлять умолять о спасении, пусть даже и путем включения ее земель в состав Англии. Или я не прав?

— К сожалению, мне нечего вам возразить, — хмуро произнес, раздосадованный Дуглас. — Но что нам остается? Мы проиграли.

— Друг мой, война продолжается до тех, пока хотя бы один воин готов сражаться.

— Война с Англией? Это безумие! У нас нет ни денег, ни сил.

— Прошлым летом Лондон потерпел позорное и глупое поражение при Гибралтаре. Все линейные корабли первого и второго ранга пошли ко дну или оказались в руках французов. Как вы, наверное, знаете, парламент Англии ввел дополнительные налоги для восстановления флота по десятилетней программе. У них сейчас нет ни денег, ни возможностей бороться с вами. Тем более что Франция все еще находится с ними в войне.

— Да, Ваше Величество, — кивнул Дуглас, — это нам известно. Но у Шотландии нет и этого. Наш флот слаб. Армия… она не имеет достаточно оружия и порядка. Да и денег у нас нет. Нам нечего противопоставить англичанам.

— Понимаю. Собственно поэтому я и попросил герцогиню вас пригласить. Россия готова оказать помощь братской Шотландии в ее борьбе за свободу и независимость. Серьезную помощь. Я готов дать двадцать миллионов кун серебром в долг без процентов на сорок лет с началом платежей только через десять. Это примерно семьсот тысяч фунтов — стерлингов. Кроме того, у меня на складах лежит сорок две тысячи трофейных фузей и мушкетов, оставшихся с минувшей войны. Мне они ни к чему. А вам — добрая помощь. Плюс семьдесят три легких полевых пушки из чугуна. Не Бог весть что, но на безрыбье, как говорится, и рак за сига сойдет.

— Это очень, — Дуглас сделал акцент на этом слове, — щедрое предложение. Но что вы хотите взамен? О вас ходят слухи, как о человеке, который никогда ничего не делает просто так.

— России нужна сильная и независимая Шотландия, — пожал плечами Государь.

— Хорошо. Что нам нужно сделать, чтобы получить вашу поддержку?

— Я хочу, чтобы парламент Шотландии провозгласил полную и безоговорочную независимость от Англии и пригласил на престол Джеймса Фрэнсиса Эдуарда Стюарта. А он, в свою очередь, взял в жены мою дочь — Екатерину с которой, кстати, пойдет еще четыре миллиона кун приданого в казну королевства. Кроме того, понимая пагубное положение финансов Шотландии, я предлагаю ей войти в Таможенный союз.

— Что это? — Удивился Дуглас.

— Фактически зона свободной торговли, без каких либо ограничений и таможенных сборов. Мы к вам, а вы к нам сможете спокойно плавать и торговать. Ну и единая политика внешних тарифов. Вам это интересно? — Спросил, чуть поведя бровью Государь.

— Более чем, — едва сдерживая воодушевление и сохраняя спокойствие, произнес Джеймс Дуглас второй герцог Квинсбери. В его представлении русский царь практически ничего не требовал взамен помощи, пытаясь, вероятно, пристроить в теплое место свою старшую незаконнорожденную, но любимую дочь. — А как будет оцениваться оружие? Оно станет подарком?

— Отчасти. Вы знакомы с таким понятием как лизинг? Не страшно. Смысл таков. Обе договаривающие стороны производят согласованную оценку и прием — передачу имущества. Чтобы вы не переживали, я предлагаю назначить за все один миллион кун, реальная цена значительно выше, но вы бедны и… союзники.

— И все?

— На этом этапе да. А потом, равными долями Шотландия будет возвращать эту сумму в течение… хм… допустим двадцати лет. Не думаю, что это станет чем‑то обременительным. Плюс небольшой процент за использование. Вам нравится подобная схема?

— Очень, Ваше Величество, — сдержано кивнул Дуглас, но его глаза уже горели азартом. Страшным, диким, необузданным. Ведь предложение, сделанное Петром, оказалось не соломинкой, протянутой утопающему, а натуральным бревном. Конечно, Джеймс не был искушен в финансах и не мог знать, что нет лучшего способа подчинить себе страну, чем дать ей много денег в долг…. Но Петр не имел никакого желания просвещать своего собеседника, да и использовать свои рычаги влияния, планировал куда как осторожно. Ведь, как правильно говаривал Гете: нет рабства безнадежней, чем рабство тех рабов, себя что полагают, свободными от оков…

Таким образом, царь фактически выделял шотландцам двадцать пять миллиона кун серебром. Огромные средства по тем временам для России! Ее годовой бюджет! Но Петр мог позволить себе такие широкие жесты, имея 'Стабилизационный фонд', собранный из ценностей, добытых в кладе Сигизмунда, приданом Терезы, кладах Кремля и весьма успешных грабежей военных кампаний 1693–1694 и 1704 года. Эти двадцать пять миллиона были всего лишь четвертью от указанного фонда. Причем лежащим во многом мертвым грузом, ибо выбрасывать все эти средства на рынок было нельзя из‑за нехватки товаров и услуг. А галопирующая инфляция — было последним, что он желал увидеть в России.