Андроид Каренина - Бен Уинтерс

— Стало быть, незачем говорить? Да, слава богу, и нечего говорить, — сказала она Андроиду Карениной, которая кивнула в молчаливом согласии.

Алексей Александрович вернулся из Министерства в четыре часа, но, как это часто бывало, не успел войти к ней. Позже они отужинали вместе, и уже после ужина Анна села у камина, чтобы написать письмо Долли и дождаться мужа. В двенадцать, когда Анна еще сидела за письменным столиком, она услыхала ровные шаги в туфлях, и Алексей Александрович, вымытый, причесанный, с поблескивающей в свете огня маской на лице, подошел к ней.

— Он хороший человек, правдивый, добрый и замечательный в своей сфере, — шепнула Анна Андроиду Карениной, когда Алексей Александрович подошел. — И вправду, видимая часть лица его по-своему привлекательна.

— Пора, пора, — сказал он, особенно улыбаясь. Прежде чем пройти в спальню, он медленно выдвинул правый глаз навстречу жене, его искусственный зрачок заметно расширился.

— Пора, пора, — сказал он, особенно улыбаясь. Он вошел в спальню и его механический глаз медленно выдвинулся вперед

«И какое право имел он так смотреть на него?» — подумала Анна, вспоминая взгляд Вронского на Алексея Александровича.

Раздевшись, она погрузила Андроида в Спящий Режим и вошла в спальню, но на лице ее не только не было того оживления, которое в бытность ее в Москве так и брызгало из ее глаз и улыбки: напротив, теперь огонь казался потушенным в ней или где-то далеко припрятанным.

В конце зимы в доме Щербацких происходил консилиум, долженствовавший решить, в каком положении находится здоровье Кити и что нужно предпринять для восстановления ее ослабевающих сил. Домочадцы надеялись, что болезнь ее — не что иное, как страдания разбитого сердца, но она была серьезно больна, и с приближением весны здоровье ее становилось хуже.

Был приглашен известный доктор, саквояж которого был заполнен новейшими диагностическими инструментами. Сопровождал его энергичный и по-больничному зеленый робот II класса с поражающим воображение набором манипуляторов. С их помощью доктор осмотрел больную.

Более часа он изучал каждый сантиметр обнаженного тела Кити физиометрами I класса, осторожно действовал тончайшими зондами для оценки жизненных сил, погружая их в горло и уши больно, внимательно, со всех сторон, прослушивал эхолокатором голову Кити.

На протяжении всего этого докучливого и унизительного осмотра, княгиня Щербацкая тревожно ходила перед дверью в комнату больной. Тут же была Татьяна, стройный робот-балерина III класса, которой почти не пользовались, а заболевшая хозяйка и вовсе не обращала на нее внимания.

— Ну, доктор, решайте нашу судьбу, — сказала княгиня. — Говорите мне все.

— Да, да, скажите? Можно ли надеяться? Есть ли надежда? — заламывая манипуляторы, воскликнула стоявшая рядом с хозяйкой La Sherbatskaya.

— Княгиня, позвольте мне проанализировать результаты обследования, и после этого я буду иметь честь доложить вам свое мнение о состоянии здоровья княжны.

— Так что, нам лучше оставить вас?

— Как вам будет угодно.

Оставшись один, доктор включил II/Прогнозис/М4 и загрузил в него все данные проведенного обследования. После томительного ожидания, длившегося около полминуты, за которые маленькая умная машина произвела точный подсчет и обработку различных симптомов, выявленных у больной, робот отрапортовал, что, возможно, это начало туберкулезного процесса, что есть признаки — недоедание, нервное перевозбуждение и так далее.

Доктор с нетерпением посмотрел на робота.

— Верно, но при подозрении туберкулезного процесса что нужно сделать, чтобы поддержать питание?

Машина принялась обдумывать решение поставленной задачи, слабый поток воздуха, вырывавшийся из Нижнего Отсека робота, свидетельствовал о втором этапе обработки информации; в это время доктор бросал нетерпеливые взгляды на свои позолоченные часы и ждал результата, обдумывая, как бы не опоздать в оперу. В гостиной, где на софе лежала раскрасневшаяся и ожидающая решения своей судьбы Кити, нетерпеливо перешептывались домочадцы. Робот III класса Татьяна нервно выделывала разные па в углу комнаты.

Наконец, доктор получил заключение от II класса и вошел в гостиную. Кити вспыхнула, и глаза ее наполнились слезами. Вся ее болезнь и леченье представлялись ей такою глупою, даже смешною вещью! Лечение ее представлялось ей столь же смешным, как составление кусков разбитой вазы. Сердце ее было разбито. Что же они хотят лечить ее пилюлями и порошками? Но нельзя было оскорблять мать, тем более что мать считала себя виноватою.

— Могу ли я попросить вас сесть, княжна, — сказал знаменитый доктор. Он с улыбкой сел против нее, взял пульс и опять стал делать скучные вопросы. Татьяна, неожиданно почувствовав возможность быть полезной, сделала пируэт и оказалась в первой позиции точно между доктором и Кити.

— Извините меня, доктор, — сказала она; в нежном сопрано робота неожиданно появились металлические нотки, — но это, право, ни к чему не поведет. Вы у нее по три раза то же самое спрашиваете.

Кити с удивлением и благодарностью взглянула на заступившегося за нее робота и в первый раз почувствовала настоящую, ни с чем не сравнимую близость между человеком и его роботом-компаньоном; и, взявшись за руки, Кити и ее розовый андроид вышли из комнаты.

Знаменитый доктор не обиделся.

— Этот робот — само очарование! — сказал он княгине. — Как бы там ни было, я окончил осмотр. — И доктор принялся научно объяснять положение княжны, слово в слово повторяя то, что он всего несколько минут назад слышал от II/Прогнозиса/М4. На вопрос, лететь ли на Луну, доктор углубился в размышления, будто дело было чрезвычайной сложности. Он украдкой взглянул на робота. Увидав, что тот дал положительный ответ едва заметным поворотом головы на два с половиной градуса, доктор наконец изложил свое решение: лететь и не верить шарлатанам, а во всем обращаться к нему.

Как будто что-то веселое случилось после отъезда доктора. Мать повеселела, вернувшись к дочери, и Кити притворилась, что она повеселела. Она даже отправилась на получасовую прогулку по имению под руку с Татьяной, которая просто сияла от счастья.

— Право, я здорова, maman. Но если вы хотите лететь, летим! — сказала она и, стараясь показать, что интересуется предстоящим путешествием, стала говорить о приготовлениях к нему.

Несколько недель спустя, великим постом, Щербацкими решено было оставить Землю. Сначала они путешествовали на коляске, запряженной II/Тягачом/42, затем пересели на Антиграв, следовавший в город Пушкин. Это был огромный терминал государственного значения, гордостью которого была Баллистическая межорбитальная пушка. С помощью нее Щербацких и отправили в космос.