Динара - Улугбек Садыбакасов

Я поставил стул, сел и начал писать. Меня кусали комары. Было неудобно, так как не нашлось второго стула. Но работа пошла так хорошо, что я исписал около десяти страниц в своём блокноте. Это была фантастика.

***

16 октября 2018 года.

Эрдал-шеф всё же вернулся. Он похоронил отца. В семье Эрдал-сперматозоид был восьмым по счёту. Были ещё братишки и сестрёнки. Приехав из Диярбакыра, он запил ещё сильнее. Мне не хотелось оставаться в памяти Эрдала врагом, я искал повода помириться с ним. Не зная, как выразить соболезнование по-турецки, я подошёл к нему и крепко обнял. Без слов. Думаю, он понял.

***

Меня из ресторана отправили работать в Pool Bar1 средь бело дня. Это была огромная территория под открытым небом с бассейнами, барами, спортивными площадками, лежаками и зонтами.

Мною руководит Ümüt, противный официант с заячьей губой и шепелявящим голосом. Он доносил на курдов и на киргизов. Умют знал некоторые русские фразы: добрый день! Как дела? Садитесь, пожалуйста! Я официант! Он не официант! Иди, работай! Ты киргиз! До свидания! Спасибо! Пожалуйста! Извините! Там есть свободный стол! Не за что! Добрый вечер! Откуда вы? Где деньги? Где чаевые? Ты взял деньги? Последние три вопроса Умют любил задавать киргизам.

Солнце печёт. Я почти ничего не вижу перед собой. Половина рабочей смены впереди, а я уже устал. С трудом волочу ноги. Меня гоняют бармены-курды. То подними ящик со стаканами, то принеси тряпки, то обойди столики и собери всю грязную посуду. Нужно терпеть – это моя работа, за это мне платят.

Хорошо, есть выпивка. С ней я точно всё переживу! Пьяному и атомная бомба не страшна. Надо бы ещё и ракы глотнуть. Наливаю полстакана, разбавляю водой, кидаю немного льда. Теперь понимаю, что в Турцию я прилетел не зря.

Умют недовольно косится на меня и что-то бормочет. Не обращаю внимания, ведь я и вправду медленно работаю.

Приближаюсь к столику, за которым три русских девушки.

– Человек! – Обращается ко мне одна из них, – можно вас?

– Такой красавице можно всех, не только меня, – нагло отвечаю я.

Девушки оживились. Им это понравилось. Самая смуглая протягивает мне трубочку из нескольких долларов.

– Принесите, пожалуйста, два спрайта, один мохито, две колы, три водки и пепельницу. Вот вам три доллара. Запомнили?

– Три доллара я уж точно запомнил!

Они смеются.

– Повторяю: два спрайта, один мохито, две колы, три водки и пепельницу.

– Теперь запомнил.

Подбегает Умют. Он увидел доллары издалека.

– Я официант! Он киргиз! – Шепелявит он заученную фразу.

– Нет, это я официант! – Говорю я девушкам, не глядя на Умюта.

– Почему он так с вами разговаривает? – Девушки возмущены, они на моей стороне.

– Тут существует правило: мы, киргизы – приезжие, а чаевые могут получать только курды.

– Вот суки! – Злобно смотрит на Умюта самая красивая. Умют не понимает, в чём дело.

Многие киргизы гнули спины в Pool Bar, а в итоге все чаевые забирал Умют. Он уходит, я облапошил его средь бела дня на его же территории.

– Сволочь, – шептали девушки ему вслед.

Три доллара – отличные чаевые. В Бишкеке пригодятся в борьбе за выживание. Ими можно оплатить счёт за газ и электричество, при условии, если пользоваться экономно. А повезёт – останется и на пару буханок хлеба. Умют, наверное, мыслит также. Он раздосадован. Я горжусь маленькой победой над злым курдом. Ты мне не враг, Умют, но если придётся схлестнуться с тобой в битве за чаевые – то я буду ястребом, а ты сочным ягнёнком, в которого вонзятся мои когти.

Такие мысли крутились в моей голове. Дерзко смотрю ему в глаза и ехидно улыбаюсь, он старается делать то же самое.

1 – (англ. – Бар у Бассейна)

***

Я потерялся в пространстве и времени. Не знаю, что происходит. Я сижу на балконе своей родной квартиры в Бишкеке. Звоню Динаре, она берёт трубку довольно быстро. Слышен шум морских волн – она на пляже. У меня возникают подозрения.

– Ты где?

– Я в комнате, – отвечает она.

– С кем?

– С девочками, – её голос очень отчётлив, словно он звучит в моей голове, а не в телефоне.

– Что за волны? – Меня одолевает приступ ревности.

– Что? – Весело переспрашивает она.

– Что за волны? – Проревел я.

– Что? – Она вновь весело и беззаботно переспрашивает, растягивая букву о.

– С кем ты?

Динара уже не отвечает, лишь громко дышит в трубку. Её кто-то соблазняет. Меня разрывает злость. Слышны звуки поцелуев. Какой-то ублюдок целует её, но не в губы – слишком свободно она смеётся в трубку.

– Что ты хотел, Нургазы? – Вдруг спрашивает она всерьёз.

– Хочу увидеться.

Динара ничего не говорит, но громко дышит в трубку. Звуки поцелуев всё сильнее. Она уже не смеётся. Поцелуи всё громче. У неё наверняка кружится голова, кто-то целует её в шею. Слышу мужской голос, какое-то бормотание на турецком. Кто-то что-то ей шепчет. Она смеётся ему и нежно шепчет в ответ. Мне говорит, что перезвонит.

Достаю подзорную трубу, такую же кривую как у Джека Воробья. Гляжу в неё, вижу, как Динара развлекается на пляже с тем самым красавцем-поваром. Он обнимает её сзади, она сопротивляется, но только для того, чтобы его подзадорить. Со мной она делала то же самое. Я убираю подзорную трубу, беру из выдвижного ящика воронку для масла, прикладываю к уху, чтобы лучше слышать, что происходит на пляже. В этот самый момент повар-курд запрыгивает в окно, бьёт меня кулаком в ухо, воронка выпадает из моей руки, и я просыпаюсь в холодном поту. Боль в ухе держалась ещё несколько секунд, но обида за тот сон осталась надолго.

***

Когда я родился, врачи дали десять баллов из десяти возможных по шкале APGAR. Такое бывает очень редко. Мама со слезами счастья рассказывала это на всех посиделках.

Появившись на свет, я громко кричал, был полон крови и хорошо дышал. Уже на первой минуте жизни у меня была воинственная гримаса, сердце билось жизнью, а мускулы были как у атлета. Это был 1991 год.

Через неделю домой, в Кыргызстан. Организм потрёпан влагой, изнурительной работой и алкоголем. Я постарел за четыре месяца, возможно, и от неудачной любви. Осенью 2018 года я не дал бы себе и пяти баллов по шкале выживаемости.

Хорошо, что мама не видела меня в том состоянии.

***

18 октября 2018 года.

Замечаю, Салима игриво смотрит на меня. Иду за ней. Она делает вид, что занята работой.

Ночная обстановка в гигантских залах ресторанов отеля сказочная.