Когда боги закрывают глаза - Татьяна Степанова

Катя испуганно притихла: когда это полковник Гущин вот так мрачно прорицал?

Сообщили с КПП: ваш свидетель явился, встречайте. И Катя пошла за Мещерским.

Он стоял у входа в Управление розыска, вертел головой, осматривался – приходилось, приходилось тут бывать прежде. Но все тут переделали, ремонт – старый и такой «милицейский», с низким потолком, мраморным полом и лестницей на второй этаж вестибюль управления, располагавшийся в пристройке к главному зданию, ничем не отличался теперь от вестибюля обычного европейского офиса.

Катя появилась, помахала ему рукой. И Мещерский подавил вздох – ну вот видишь, стоило тебе снова позвать, и я тут.

Я тут как тут…

– Кого ты там узнала на пленке? – спросил он с любопытством.

– Взгляни сначала сам, я хочу твое мнение услышать.

Они вошли в кабинет Гущина. Тот поздоровался с Мещерским за руку.

– Может, знаете этого человека?

Катя развернула ноутбук, нашла нужные кадры видеозаписи. Мещерский смотрел, потом нажал кнопку – пауза.

С экрана на них глядел крепкий плечистый мужчина – блондин с резкими чертами лица, чем-то неуловимо похожий на актера Рассела Кроу.

– Кто это, Сережа? – спросила Катя.

– Это Лыков Иван… Ванька Лыков.

– Ну правильно, я ведь сразу его узнала, а сколько времени прошло. Дело тогда еще Никита Колосов расследовал, речь шла об убийствах в усадьбе, которую Фонд русского зарубежья реставрировал, – Катя смотрела на экран. – Колосов ведь и его тоже подозревал, а у него с сестрой какая-то история клубилась не совсем понятная.

Мещерский покачал головой: Ваня Лыков… потомок старинного рода князей Лыковых, чья родословная шла от самого князя Лычко, «вышедшего из Угорской земли». Дальний, очень дальний родственник князей Мещерских. После революции и эмиграции Лыковых разбросало по миру. Но Ваня Лыков с сестрой Анной всегда жили в Москве у станции метро «Автозаводская», в самом пролетарском что ни на есть месте у завода ЗИЛ.

С сестрой Анной у Лыкова и правда «клубилась история», даже не история и даже не «клубилась», а страсть бушевала как ураган, едва не закончившаяся изнасилованием и инцестом. Любовь порой слепа и жестока. Ну что ж, Ваня Лыков имел достаточно воли, чтобы все это прекратить, оборвать. Он просто уехал из Москвы от сестры. А сестра потом вышла замуж за иностранца и покинула Россию.

– Где он пропадал все это время? – спросила Катя.

– Он инженер-механик на антарктической станции «Восток», – ответил Мещерский.

– В Антарктиде? Он что, полярником стал?

– Да, работает на станции какой уже сезон, даже зимовал там.

– А ты с ним переписывался, перезванивался?

– По Интернету общались, но редко, – Мещерский смотрел на экран. – Ваня Лыков… призрак Южного полюса.

– Так он тут теперь, а не в Антарктиде на станции, – сказал полковник Гущин. – Что ему потребовалось на аэродроме как раз в тот день, когда должен был состояться полет «Сесны», который потом неизвестно отчего отменили?

– Если хотите, я ему позвоню, мы все узнаем, – Мещерский пожал плечами.

Он смотрел на экран, но вот чудеса – он видел там не старого приятеля, дальнего родственника Ивана Лыкова.

Перед глазами его был Рюрик Гнедич, с которым он познакомился гораздо позже и не в Москве, а на далекой Камчатке. Рюрик – капитан и громобой огромного роста, про которого Мещерский решил сразу – вот человек, жизненно необходимый фирме «Столичный географический клуб».

Рюрик, готовящий рис с креветками, как его готовят только в «бананово-лимонном Сингапуре». Рюрик, гарцующий по горной тропе на старой кобыле с раздутым брюхом и репьями в хвосте.

Рюрик у костра, взахлеб рассказывающий байку о том, как у Командорских островов «чертов НЛО» потопил его шхуну.

Рюрик, там, в тайге, с ружьем бросившийся, не разбирая дороги, в лес, когда небо ревело и грохотало, пылая огнем.

Нет, он не сбежал, не уехал. Он не мог бросить налаженный бизнес, он пропал, погиб в ту роковую ночь там, в Чое. И если бы тогда они… мы… я его друг и компаньон, хотя бы нашел его тело и смог похоронить по-человечески…

По-человечески похоронить, то…

– Сережа, ты снова о чем-то мечтаешь, – сказала Катя, тревожно заглядывая ему в лицо. – И снова ты где-то далеко.

Мещерский не стал отрицать. Не Рюрик Гнедич, а Иван Лыков – призрак Южного полюса – смотрел на него с экрана.

– Я ему позвоню и узнаю, когда он вернулся, – сказал он. – И вообще как там в Антарктиде. Они же шахту бурят к подледному реликтовому озеру, об этом столько пишут сейчас, кажется, до воды остались считаные дни.

Даня Клочков по прозвищу Душечка на новеньком, только вчера купленном мопеде подкатил к известному на всю Москву гаражному кооперативу деятелей искусств, что под мостом недалеко от платформы «Рижская».

Его друг, сокурсник и компаньон по мелкому бизнесу Вася Азаров колдовал над открытым капотом «Форда Мустанга» выпуска 94-го года. Тачку эту он приобрел по дешевке на автомобильном рынке и теперь с упоением чинил свой «Мустанг», примеряя к нему старые «фордовские» запчасти. В смысле ремонта машин такого человека, как Вася Азаров, еще поискать. Но Даня-Душечка на новеньком сияющем мопеде приехал к нему не по автомобильным делам.

– Семь человек собралось, – сообщил он довольно, снимая черный пластиковый шлем. – И эти твои Пастушки, и парень одной из них, потом еще из Рязани два экстремала подгребли, с вокзала уже звонили, они геи, только что поженились неформально, так хотят отпраздновать свадьбу непременно в Амбрелле, еще Рудаков собирается, просто замучил меня своим нытьем.

– Я бы не брал Рудакова, – сказал Вася Азаров, – испортить нам все может.

Рудаков – однокурсник компаньонов – толстый парень, весящий больше ста пятидесяти килограммов. Ну куда такому жирдяю сталкерские походы в Ховринку, где полно ям, зияющих колодцев, шахт? Но Вася Азаров если имел в виду избыточный вес Рудакова, то лишь отчасти.

– Он в темноте видит как кошка, – сказал он. – И у него рот вечно не закрывается, сам знаешь по семинарам. Сто тысяч «как», сто тысяч «где» и миллион «почему».

– Чем больше народу, тем лучше, – изрек Даня-Душечка. – Безопаснее. Собираемся на улице Клинской на углу в десять.

– В десять светло еще, – сказал Вася. – Ну не очень темно, скажем так.

– Я их сначала проведу по всему периметру, покажу Ховринку во всей красе. Пока бродим, как раз стемнеет. Ты тут смотри не закопайся с тачкой, не смей опаздывать.

– Не опоздаю, – заверил Вася Азаров. – А Верка что, не струсила в последний момент?

– Нет, – Даня-Душечка улыбнулся и почему-то оглянулся на свой новенький мопед. – Она не трусиха.