Темная страсть - Кристин Фихан

«Достаточно Шиа. Закрой рану своим язычком». — Его внутренности сжимались от жара, тело дрожало, когда она повиновалась ему.

Жак безумно хотел ее, она была необходима ему. На мгновение он почувствовал, что эта потребность намного мучительнее, чем его раны.

Он поймал ее волосы обеими руками, притягивая голову к своей, в то время как все в нем кричало оттолкнуть, заставить дать ему хоть какое-то облегчение. Жак чувствовал, что снова оказывается в аду. Его губы, нашедшие ее, почувствовали вкус собственной крови. Что-то в нем восстало, подняло голову, зарычало, дикое, неприрученное, что-то было настолько близко, что могло подорвать его контроль. Инстинктивно его ум искал ее.

«Шиа!»

Призыв был таким острым, буквально на краю отчаянья. Шиа моргнула и осознала, что лежит на кровати с Жаком, их кожа соприкасалась, его руки сильно обнимали ее, а рот так прикасался к ней, что тело горело только для него. Жак был агрессивным, доминирующим, держа ее в подчиняющем положении. Когда она стала искать его глаза, то увидела в них отчаянье, голод, нежность, животное желание взять то, что принадлежало ему. Шиа узнала эти красные огоньки в глазах, они отражали всплеск насилия в нем. Тогда она напряглась, начиная бороться с ним, в ответ из его горла вырвалось рычание.

Шиа постаралась взять себя в руки, ее ум вернулся от паники и страха назад к логике. Он почувствовал ее потребность. В этот момент она расслабилась, принимая его объятья. Жак нуждался в ней, и она не могла сделать ничего другого, чтобы помочь ему. Его руки, грубые, предупреждающие, были повсюду, даже его зубы сильно покусывали.

«Жак». — Сознательно она искала красный туман в его голове.

Шиа была спокойна, принимая его природу хищника.

«Вернись ко мне».

Жак ухватился за нее, как тонущий человек, сливаясь с ней умом. Он с трудом дышал, испытывая сильную боль. Она почувствовала темное желание, бившееся и требовавшее по закону принадлежащее ему. Жак пытался обуздать монстра внутри. Шиа поцеловала его горло, твердую линию челюсти, успокаивая мягким прикосновением.

«Все в порядке. Возвращайся ко мне».

Он спрятал свое лицо в изгибе ее шеи, сильнее прижимая к себе. Он иссяк, чувствуя дикую боль, был напуган, что причинил ей какой-то вред. Эта была Шиа, та, кто гладил его по волосам, приговаривая всякую успокаивающую чушь. Эта была она, та, кто лежала рядом такая мягкая и гибкая. Ее пальцы прикасались к его лицу в поисках физического контакта, ее ум полностью слился с его.

«Мне жаль». — Жак устроил свой подбородок поверх ее макушки, боясь предстать перед осуждением, которое, как он думал, будет отражаться в ее глазах.

«Шшш, это все ерунда. Я никогда не оставлю тебя одного».

«Не ты спровоцировала это». — Его руки мгновенно напряглись. — «Шиа, не думай об этом. Ты не виновата в моем безумии. В потребностях моего тела. Соединение между Спутниками — это не совсем то же самое, что у людей. Я практически причинил тебе боль, Шиа. Мне жаль».

«Это ты — тот, кому было больно, Жак». — Мягко произнесла она.

Шиа вдруг поняла, что использует их телепатическую связь, принимая это как что-то само собой разумеющееся. Она вздохнула, приподнимаясь и целуя его в подбородок.

Они цеплялись друг за друга, как два ребенка после сильного испуга, обретая спокойствие от близости другого. Шиа поняла через некоторое время, что ее обнаженная кожа стала чувствительнее, соприкасаясь с его голым торсом, ее груди прижимались к нему.

— Я так понимаю, что ты мне не расскажешь, что случилось с моей рубашкой. — Она лежала вся такая неподвижная, расслабленная, довольная. Ощущение его близости должно было бы обеспокоить ее, но это казалось таким правильным. Ее взгляд нашел материал, превратившийся в лоскутки, рассеянные на полу возле кровати.

— Похоже, ты сильно спешил, — сказала она, предпринимая усилие, чтобы встать и одеться.

Когда Шиа стала отстраняться от него, Жак отказался размыкать руки. Вместо этого он лениво взял стеганое одеяло и укрыл ее, уложив рядом с собой. В ее уме появилась его улыбка.

«Расскажи мне о своем детстве», — он говорил словно в тишину, чувствуя ее шок, боль, мгновенное отстранение. — «Я хочу, чтобы ты сама мне рассказала, Шиа. Я мог бы прочитать твои воспоминания, но это не то же самое, что и твое доверие ко мне, желание поделиться чем-то личным».

Он уже видел ее детство, то кошмарное время, когда Шиа росла одна. Жак хотел, чтобы она поделилась этим с ним, подарив ему бесценный подарок — свое доверие.

Шиа слушала сильный, устойчивый стук его сердца, успокоительный ритм. Казалось, будет справедливым, что она должна разделить с ним свой кошмар, после того как увидела темноту в его душе.

— Я знала, что было что-то не так с моей матерью, еще когда я была очень мала. Она в течение многих недель могла не замечать, поела ли я, спала ли, не болела ли. У нее не было друзей. Мать почти никогда не выходила из дома. Она редко привязывалась к чему-то или интересовалась чем-то.

Рука Жака, которая нежно ласкала ее волосы, нашла затылок и стала массировать, утешая. Боль в ее голосе была такой огромной, что он едва ее переносил.

— Мне было шесть лет, когда я обнаружила, что отличаюсь от других, что нуждаюсь в крови. Моя мать забывала обо мне в течение нескольких дней подряд. Она лежала в кровати, уставившись в потолок. Я входила в ее комнату каждый день с утра, чтобы поцеловать на прощание, прежде чем пойти в школу. Но она, казалось, этого вовсе не замечает. Когда прошло несколько дней, я стала настолько слаба, что даже не могла выйти из комнаты. Тогда она пришла ко мне, и я смотрела, как она порезалась и стала сцеживать кровь в стакан. Мама сказала мне, что я должна выпить это и потом часто пить кровь. После того как она умерла, я использовала переливание, но…

Шиа молчала так долго, что Жак прикоснулся к ее уму и почувствовал ее детскую ненависть к себе, страхи, принятие изоляции. Он сжал руки, привлекая ее ближе к своему сильному телу, желая защищать вечно. Он знал, что значит быть одному. Абсолютно одиноким. Он никогда не хотел, чтобы она почувствовала это снова.

Шиа ощутила легкое прикосновение губ Жака к своему лбу, щекам, волосам. Его нежность согревала ее от внутренней дрожи, которую она испытывала.

— Моя мать не была такой же, как я. Никто не был таким же, как я. Я никогда не могла поговорить об этом или спросить кого-то. Она отвезла меня в Ирландию, чтобы спрятать, потому что когда я родилась, моя кровь была настолько странной, что вызвала интерес в медицинских и научных кругах. Мне необходимо было ежедневное переливание, но я все равно оставалась такой слабой. Когда я была совсем маленькой, в наш дом пришли двое мужчин и стали задавать вопросы обо мне. Я слышала их голоса и испугалась. Я спряталась под кроватью, напуганная тем, что мать могла заставить меня встретиться с ними. Но она так не сделала. Они напугали мою мать так же, как и меня. Она собрала наши вещи, и мы уехали.