Лесные призраки - Даниил Калинин

Капитан поражённо на меня уставился.

– Вы убили двоих спасённых вами, что могли бы пополнить отряд, ради какой-то шлюхи?!

– Не ради девушки. Я её выбор никогда не осуждал, и нормальные мужики тоже, но не суть. Я убил их, потому что дал своё слово. А в боевом отряде слово командира – закон. Его нарушили и получили наказание, которое, кстати, вполне совпадает с уставным за подобное преступление.

И, как я уже говорил, среди заключённых были морально сломленные. Тех, кто попытался изнасиловать девушку, самоотверженно их лечащую, я приравнял именно к этому званию.

– Заодно укрепили свой авторитет среди пополнения… Она после этого осталась среди вас?

– Да. В неё Пашка втрескался по уши. Он же привёл её семью, когда они по лесу блукали, иначе хрен бы они нас нашли. Паша был на посту, увидел их, ну и не смог устоять. Я его, правда, за такой проступок чуть ли не пристрелил. Отмудохал крепчайше. А ему что, молодой, зажило всё, как на собаке, тем более я своего бойца сознательно не калечил.

Ну и вот, как только вся эта история произошла, он от неё ни на шаг. Девка вначале поистерила, но, видать, нашёл молодой ключик к сердцу. А раз так, я и поженил их, властью командира отряда на войне.

Капитан этак по-мужски ухмыльнулся:

– Вот это да… Какие страсти и повороты событий!

Ладно, оставим сопли и слёзы. Дальше, как я помню, как раз и наступил пик вашей активности?

8 мая 1942 года

– Так вот, аэродром, конечно, охраняется крепко: подходы заминированы, спираль «бруно» под напряжением, пулемётные вышки, прожектора, два взвода охраны плюс аэродромная обслуга, плюс сами лётчики. Но тяжёлого вооружения у них, как такового, нет. Два зенитных автомата, два наших ДШК в отдельных гнёздах, шесть пулемётных вышек по периметру. И всё.

– Всё равно для нас очень много.

– Правильно. Но я же не в лоб его штурмовать предлагаю. Каждый понедельник на аэродром привозят боеприпасы, пополняют склад. Три грузовика с бомбами и пулемётными лентами, плюс бронеавтомобиль прикрытия и пара мотоциклов. Я думаю, мы сумеем перехватить их вот здесь.

Указываю на точку, отмеченную на трофейной карте. Покойный ныне лейтенант-тюремщик был очень словоохотлив и выдал мне самую подробнейшую информацию.

– Здесь крайний дорожный пост. От него до аэродрома не менее 5 километров. У нас несколько комплектов побывавшей в бою формы, оденем в неё ребят, выдадим за раненых. Дальше дело техники. Три водителя у нас есть. В одну из машин сажаем штурмовую группу. Автоматы, ручной пулемёт, гранаты. Как только въезжаем на аэродром, устраиваем большой шухер.

Одновременно по расчётам, дежурящим у зениток, ДШК и на вышках, открывают огонь оставшиеся пулемётчики, снайперы и стрелки. Как только их снимут, к освободившемуся оружию прорываются заранее подготовленные бойцы из членов штурмовых групп. Как только у нас в руках окажутся зенитные автоматы и ДШК, мы устроим немцам ад.

Вопросы?

– Есть один. А на хрена?

Мне отвечает Владимир, кряжистый, крепкий мужик, хлебнувший лиха в плену и в 41-м на фронте. Владимир назначен мною командиром отделения освобождённых красноармейцев, поскольку является их явным лидером. Я не стал заморачиваться с двойным командованием у «смолян» (7 человек, попавших в плен под Смоленском) и поставил им своего. Может быть, зря, что-то отделённый, приглашённый мною на военный совет, вызывающе себя ведёт.

– Не понял вопроса.

Добавляю в голос и взгляд предельное количество металла. Старшина (именно до этого звания «дорос» сверхсрочник Киреев Владимир) спокойно мне отвечает:

– Я не вижу смысла. Ну, ударим мы по аэродрому, а дальше-то что? Дня через три, максимум через неделю немцы перебросят сюда новые самолёты, получше прежних.

– Может, вы, старшина (специально выделяю воинское звание), вообще не видите смысла в нашей борьбе с врагом? Может, для вас достаточно пострелять из-за угла в «бобиков», и этим вы ограничите свою боевую активность?

Старшего «смолянина» не пронять, отвечает спокойно:

– Нет. Я не вижу смысла в безрезультатной борьбе и в рискованных боевых операциях, которые не дают существенной пользы.

– Гибель опытных немецких военных и боевой техники лишена для вас смысла?

– Лишена, если ситуация в целом для нас не изменится, а скорее всего, станет только хуже. Судите сами: авиация позволяет немцам выслеживать партизан с воздуха и контролировать железную дорогу. Уничтожение немецкого воздушного отряда могло бы дать результат, если бы срочно потребовалось совершить масштабную переброску сил или ряд диверсий на железке. Но ведь у нас же нет связи с другими партизанскими отрядами, значит, мы не сможем скоординировать наши действия.

– Вы предлагаете что-то конкретное?

– Да, предлагаю. Раз уж мы готовим удар по аэродрому, необходима вторая операция. Причём именно она должна стать главной. Я считаю, что после того, как мы уничтожим, точнее, еслиуничтожим самолёты, необходимо нанести удар по тюрьме. В тот же день.

– Как ты это предлагаешь сделать? Между городом и аэродромом 41 километр. После нападения на аэродром немцы сразу вызовут подкрепление, в район стянут крупные силы, начнётся масштабный поиск.

– На карте отмечена вспомогательная лесная дорога. По ней можно выехать к реке, и если мы заранее подготовим плавсредства, можно будет к вечеру спуститься вниз по течению к городу. Ведь в случае успеха отследить наше передвижение с воздуха противник не сможет. В городе же в это время крупных немецких сил не будет. Охраны в тюрьме немного, а системы внешней обороны и вовсе нет. Всё направлено исключительно на контроль заключённых.

– Ты серьёзно? А ты подумал, чем кормить людей? Чем их вооружить? Что на нас начнётся охота ОЧЕНЬ крупными силами?

– Да, подумал. На кухне есть запас консервов и круп, на первое время хватит. А там разберёмся, всё равно людей чем-то надо кормить. Всё-таки не зима. Оружие – ведь у нас уже есть небольшой запас? Насколько я знаю, ещё немного осталось в вашем старом отряде. Кроме того, мы пополним арсенал на аэродроме и в тюрьме. В конце концов, из двух сотен заключённых красноармейцев осталось не больше 50 человек, да ещё столько же примерно смогут взять в руки оружие. Остальных мы просто освободим. Даже если они погибнут потом, мы дадим им ШАНС. Ведь кто-то наверняка выживет.

Что касается поисков, то я предлагаю отступить от города на восток, как было бы и логично, а затем сделать крюк и двинуться к границе. Немцы вряд ли предположат от нас такой ход. Когда спохватятся, будет поздно. Уйдём.

…Кажется, в отряде появился человек, способный оспорить моё лидерство. Ладно, поживём – увидим. Предложенный план сложен, но шанс на его исполнение есть.

14 сентября 1944 года

– На подготовку боевых операций ушло больше пяти недель. Первые три немцы вели активный поиск, прочёсывая район по квадратам. Нам приходилось несколько раз менять базу. Был момент, когда казалось, что противник взял след и нас вот-вот уничтожат.