Биологический материал - Нинни Хольмквист

— Но они уже мятые.

— Ну, чтоб они еще больше помялись.

— С каких пор тебя это начало волновать?

Мне хотелось поменять тему разговора.

— С тех пор, как познакомилась с тобой, — нашлась я и поспешила снять с себя остальное. Повесив одежду на стул, я залезла под одеяло к Юханнесу. От него пахло мужчиной: солнцем и пряностями, чем-то похожим на корицу и кориандр. Кожа его была шершавой, как язык у кошки, а мышцы под ней — крепкими и гладкими. А его тело жарко отвечало на мои прикосновения.

Ночью мне приснился Джок на пляже. Я бросала и бросала палку, а он приносил ее мне обратно. Но на этот раз сон был другим. Иногда это был Джок, а иногда мне навстречу с распростертыми объятиями бежал Юханнес, и когда к нам возвращался Джок, мы вдвоем хвалили его за старание. А потом я увидела машину перед домом — моим прежним домом. Мы вышли из машины и вошли в дом, где жили втроем. Юханнес развешивал по стенам картины и фотографии.

Я спросила:

— Что это за фотографии?

— Разве ты не видишь? — удивился он. — Это же наши дети.

— Наши дети? — спросила я и проснулась. В комнате светало.

Тогда я не стала рассказывать Юханнесу об этом сне. О сне, который так напугал меня. Он был слишком красивым. Слишком счастливыми мы были. И это меня пугало. Не знаю почему. Я пыталась забыть сон, отвлечься, прогнать его так, как пытаются прогнать кошмары, но у меня ничего не выходило: он засел в моем подсознании и омрачал весь день. Меня никак не отпускало чувство, что у меня на самом деле есть дом, машина, муж, дети и собака.

Прошло много времени, прежде чем я снова наткнулась в зимнем саду на Поттера. На этот раз он сидел на скамейке в патио и читал книгу. Прошло недели три или даже целый месяц с момента нашей прошлой встречи. Я успела не один раз поменять брюки, но каждый раз аккуратно и незаметно перекладывала записку из кармана одних в карман других. Увидев Поттера, я сунула руки в карманы, удостоверилась, что записка на месте, и пошла к фонтану, рядом с которым он сидел.

— Привет, — сказала я.

Поттер оторвался от книги.

— Привет! — узнал он меня. — Как дела?

— Все хорошо, — ответила я. — А у тебя?

— Тоже неплохо. — Он поправил указательным пальцем очки и опустил взгляд на книгу: ему не терпелось вернуться к чтению, но он был слишком хорошо воспитан для этого, поэтому снова посмотрел на меня и улыбнулся. Я сделала вид, что решила продолжить прогулку, но, сделав один шаг, остановилась и словно невзначай спросила:

— Как дела с поиском дома?

Сработало. Он весь засиял. Отложил книгу и сказал:

— Хорошо. Мы вчера осматривали очень симпатичный домик. Четыре комнаты, сад. Соседи, правда, слишком близко, но зато за кустами их не видно. Со второго этажа открывается красивый вид. Вокруг зелень, рядом игровая площадка для детей, школа, сад — все, что нужно семье с ребенком.

Я внутренне содрогнулась при мысли, каково это жить одной в таком районе, где вокруг тебя сплошные семьи с детьми, которые растут и разрастаются, как дрожжевое тесто. А все, кто не хочет расти и разрастаться, превращаются в невидимок, в ничто, не имеющее никакого значения. Но Поттера было уже не остановить, и я постаралась ничем не выдать своих мыслей, пока он увлеченно рассказывал обо всех прелестях жизни с детьми. Тем временем я незаметно достала записку из кармана. Поттер продолжал рассказывать о доме, о том, как обставить детскую, и об ультразвуковых снимках детей в животе его партнерши.

— Хочешь посмотреть? — осведомился он. — Они у меня с собой.

Не дожидаясь ответа, он вытащил из кармана бумажник.

В другой ситуации я бы отказалась, нашла бы какую-нибудь причину: сказала бы, что спешу — я уже насмотрелась на эти снимки во время того жестокого эксперимента, — но поняла, что не могу упустить такую возможность, и присела на скамейку рядом с Поттером. Он уже протягивал его мне, Я взялась за фотографию большим и указательным пальцами — остальные три сжимали записку. Он показал на два светлых пятна на темном фоне. Я кивнула и сказала что-то вроде, как это удивительно, и спросила, на каком сроке их мама и как Поттер представляет себя в роли родителя, и он отвечал, и рассказывал, и объяснял, и пока мы сидели, склонившись над фотографией, мне удалось вложить записку ему в руку. Он не выразил удивления, только кивнул — как мне показалось, он догадался, что все мои вопросы были притворством, — и сунул записку вместе с фотографией в бумажник, а бумажник — в карман.

Прошло еще несколько недель, прежде чем я снова столкнулась с Поттером, на этот раз вечером в Е4, где жила Алиса. Она взяла в библиотеке фильм и пригласила нас с Эльсой, Леной и Виви на чай с домашним фруктовым пирогом. Алиса выбрала романтическую комедию, легкую и забавную. Она будто целиком состояла из комических ситуаций и нелепых недоразумений и заканчивалась, как и полагается романтическим комедиям, свадьбой. Стоило фильму кончиться, как Эльса и Виви засобирались домой. Я уже давно заметила, что они много времени проводят наедине и, по всей видимости, у них роман. Мне тоже хотелось к Юханнесу. Попрощавшись с Алисой, я пошла домой и по дороге, проходя мимо прачечной, заметила Поттера. Он что-то делал со сливным отверстием в полу.

— Засорилось? — спросила я, остановившись в дверях.

Он поднял глаза.

— Да, — вздохнул он. — Уже третий раз за неделю.

Так мы и стояли — я на пороге, он на коленях на полу — и беседовали о засорах. У меня самой раньше был дом со старыми трубами, которые часто засорялись, я могла посоветовать кучу способов решения этой проблемы.

Закончив — «по крайней мере, на этот раз», как он сам выразился, — Поттер положил решетку на место, поднялся и пошел к выходу. Мы пожали друг другу руки, и я получила аккуратно сложенную бумажку, которую незаметно сунула в карман.

Я вернулась не поздно, но Юханнес уже спал, оставив для меня включенной лампу в кухне. Из спальни доносилось его посапывание, как у маленького ребенка, которому снятся беспокойные сны. Как у моего брата Уле, когда ему было четыре года, а мне девять, и мы с ним и Идой спали в одной комнате во время каникул. Как звук ветра, шелестящего сухими травами поздней осенью. Успокаивающе. Доверчиво.

Я присела за кухонный стол и прислушалась. Иногда Юханнес ворочался во сне и бормотал что-то неразборчивое, потом снова начинал тихо посапывать. Тишину нарушали только это тихое посапывание и слабый шум кондиционера. На столе лежал камень, который Юханнес нашел на пляже. Возле камня — журнал, не помню какой. Я коснулась камня, провела пальцем по его шероховатой поверхности — по тому, что когда-то было растением или животным. Взяла камень в руку, взвесила его в ладони, сжала пальцами, повертела. Он был прохладным и очень приятным на ощупь. Я положила назад камень. Взяла журнал, открыла, полистала туда-сюда, сделала вид, что читаю, осторожно вытащила записку из кармана, притворившись, что у меня зачесалось бедро. Аккуратно сунула между страниц журнала и склонилась над ним, опершись на локоть — так, чтобы в камеру не было видно, что именно я читаю.