Святые и разбойники неизведанного Тибета. Дневник экспедиции в Западный Тибет - Джузеппе Туччи

Начинаем исследование этого места; оно кажется совершенно покинутым. Здесь много работы для меня и капитана Герси, который в наихудших световых условиях должен запечатлеть на фотопленке внушительные руины и сотни настенных росписей – все, что осталось от некогда одного из самых знаменитых мест Тибета, почитаемого как буддистами, так и последователями бонпо. Сейчас здесь нет уже ничего. Именно в таких местах осознаешь тщету трудов человеческих.

Две или три семьи составляют всю деревню, но и они живут не около монастыря, а на другом берегу реки, недалеко от моста, рядом с дорогой, по которой проходят караваны и стада, направляющиеся на ярмарки Джанимы.

И все же когда-то в Кьюнглунге имелось значительное население, которому был не чужд дух аскетического подвижничества. Пещеры анахоретов и примитивные каменные жилища отбрасывают странные тени на осыпающиеся скалы. Внизу длинные ряды чортенов, выкрашенных в красный цвет. Это не очень древние сооружения, возможно, современные последним династиям царей Гуге. Исследования, которые мы здесь осуществляем, награждают нас находкой значительного количества ца-ца, которые, судя по вытисненным на них фигуркам божеств – Гухьясамаджи, Тары, Майтрейи, Цзонкхапы, – свидетельствуют, что со времени сооружения ступ эти места всегда были под контролем школы желтых шапок. Гомпа, угнездившийся на вершине крутой и выщербленной скалы, находится в стадии полного разложения. Два придела содержат фрески, относящиеся, возможно, к XVI веку; многочисленны скульптуры, а также танки школы Гуге, одни развешаны по стенам, другие свернуты в свитки и разбросаны по углам. Еле видная тропинка вьется по самому обрыву отвесной скалы, временами змеясь по гротам и каменным лабиринтам, временами поднимаясь вверх по останкам ступеней. Она приводит нас к старому замку, от которого остались лишь треснувшие несущие стены, готовые рухнуть с минуту на минуту. В залах первого этажа высокие деревянные столбы и покрытые резьбой колонны.

Нашим проводником является монах, не умеющий ни читать, ни писать. Под его присмотр оставлен этот большой мертвый город, некогда являвшийся одним из важнейших центров империи Гуге. С высоты замка мы видим на другом берегу реки наш лагерь, угнездившийся почти на самом гребне гигантской белой скалы, отвесно спускающейся к Сатледжу. Находящиеся около нее серные источники до сих пор привлекают к себе толпы пилигримов, но уже, конечно, не так, как ранее, когда Кьюнглунг был одним из святых мест не столько для буддистов, сколько для последователей бонпо, которые называли эту белую скалу, источающую чудесную воду – «Серебряный замок»[43]. До сих пор почти во всех молитвах и литаниях бонпо «Серебряный замок» Кьюнглунга упоминается как один из священных городов. Вполне возможно, что систематизатор философских доктрин бонпо Шенраб (gZhen rab) родился именно здесь или, во всяком случае, выработал в этих местах свою доктрину. Иначе трудно объяснить то почитание, которым школа бонпо все еще окружает это пустынное и почти совершенно забытое место.

Монастырь Кьюнглунг

3 августа мы посвятили изучению руин, окружающих Кьюнглунг: в древние времена на левом берегу Сатледжа располагались десятки деревень. Здесь еще можно видеть заброшенные поля, развалины ирригационных сооружений и протянувшиеся на несколько километров вереницы чортенов. Обрушившиеся, они кажутся следами давно ушедших людей, оставшимися посреди этого пустынного безмолвия. На вершине белой скалы, как раз вблизи угнездившихся там нескольких хижин, в которых живет смотритель моста и укрываются пастухи вместе со случайными караванщиками, видны странные, весьма внушительные останки сооружений круглой формы, каких я, кажется, нигде ранее не видел. Может быть, перед нами руины бонпоского святилища, сделавшего это место столь святым для традиции данной школы? Чортены, которые мы один за другим тщательно исследуем, не предоставляют нам ничего интересного, за исключением буддийских ца-ца, некоторые из найденных предметов являются весьма древними, с санскритскими надписями XI века. Совершенно очевидно, что когда владыки Гуге под влиянием пламенной проповеди Ринченцзанпо старались придать все больший вес буддизму в своей стране, они должны были в особенности обратить внимание на наиболее важные центры бонпо; поэтому нас не должно удивлять столь большое количество древних чортенов именно в этой твердыне первобытной веры.

Все исследованные нами храмы и руины восходят к самому началу буддийской проповеди в Тибете и еще раз выступают свидетелями религиозного устремления царей Западного Тибета и их последователей. Скорее всего, здесь происходила война за веру, обусловленная, в том числе, и политическими интересами. Однако в конце концов школа бонпо исчезла здесь полностью: именно в этих местах, где она возникла, имела свое развитие и была впервые систематизирована в доктринальной форме, мне не удалось найти ни единого напоминания о ней.

Приблизительно в 2 километрах к востоку от Кьюнглунга мое внимание привлекли гигантские развалины замков и крупных зданий; материалом для их сооружения послужили не обычные кирпичи, а огромные, поставленные друг на друга каменные блоки. Речь идет о самых настоящих мегалитических конструкциях, которые, насколько мне известно, до сих пор не были найдены нигде в Западном Тибете и свидетельствуют о древности здешней цивилизации.

Карты, опубликованные Топографической службой Индии, стали практически непригодны. Обозначенные на них дороги не существуют, те, которыми мы следуем, не удается идентифицировать. Реки и горы – всё либо ненаходимо, либо запутанно. Мы берем в проводники группу кочевников, направляющихся на ярмарку в Джанима, которые, однако, вскоре оставляют нас. Они останавливаются покушать и переварить съеденное, намереваясь двинуться далее лишь завтра, не придавая никакого значения полному отсутствию пастбищ, что обрекает на голод их животных.

Мы намерены проследовать через перевал Шинлабцза, но теряем дорогу среди ущелий, плоскогорий и бесконечной степи. Сделать привал невозможно из-за отсутствия воды: дождевая влага поглощена иссохшей глинистой почвой. Я даю указания некоторым из моих людей провести быструю конную рекогносцировку; в 4 часа после полудня они возвращаются с сообщением о том, что далеко на юге видны поля. Собираемся снова в путь, однако, как всегда случается с теми, кто наблюдает местность с высоты, словно по какому-то магическому наваждению поле становится все более далеким, недостижимым, как мираж.

Последние лучи солнца облачают сверкающей позолотой ледники Нандадеви – одну из высочайших вершин Британской империи, которая вздымается далеко-далеко на юге, посреди беспорядочной фуги гималайских колоссов. Останавливаемся на ночь на обширной площадке под названием Пималачунг. Затем, блуждая по беспредельной пустыне и преодолевая несложные гребни, мы за три дня спустились к берегам реки Шибчулинг. Здесь есть немного травы.