Ф - Даниэль Кельман

Главное – не вспоминать сейчас о чердаке. Надо сделать вид, будто я забыл, что он существует. Он и вовсе отвратительный – балки торчат под каким-то кошмарным углом к потолку, обои в грязно-коричневый прямоугольник, старая лампа, стекло которой покрыто пятнами, отбрасывает на половицы мерзейшую пятиконечную тень, а за маленьким столиком, который кто-то много лет назад туда поставил, зияет щель. Хватит и двух минут, чтобы понять, что здесь кто-то умер.

В самом этом обстоятельстве ничего необычного нет. Почти в каждой комнате любого старого дома кто-нибудь когда-нибудь да отдал концы. Но на этом чердаке произошло нечто крайне жестокое. Смерть длилась долго, умирающего терзали ужасные боли. Мерещились призраки, являлись влекомые агонией черти. Но как это было объяснить Лауре? Семь с половиной миллионов. Она влюбилась в дом с первого взгляда. Облицованная мавританской плиткой терраса, пять ванных комнат, медиатека. Что я мог возразить?

И вот однажды ночью я поднялся наверх. Правду ведь говорят: стоит взглянуть страху в глаза, и он отступит, сгинет. Я выдержал почти три часа. Я, столик, тени, лампа – и кто-то еще.

Потом я бросился бежать. Вниз по лестнице, через холл, прямо в сад. На небе полумесяц в обрамлении озаренных светом облаков. Лежал в траве, наверное, час, а когда прокрался в постель, Лаура проснулась и принялась рассказывать мне свой сон, в котором были пестрая птичка, дружелюбный почтальон и локомотив. Я глядел в потолок и думал о том, что там, наверху, есть комната, и она будет там, пока мы тут живем. И даже если мы съедем и на наше место придут другие, то она все так же будет существовать.

Распахиваю входную дверь. Бог мой, ну и жара. Машина стоит с заведенным мотором, Кнут, понурившись, сидит за рулем. Он ненавидит ждать. Не знаю, что надоумило такого человека стать водителем. Кроме того, я по-прежнему не могу взять в толк, почему его зовут Кнут. Он грек и похож на грека: щетина на лице, черные волосы, смуглая кожа. Как-то раз во время долгой поездки он рассказывал мне, откуда у него такое имя, но я не слушал, а если спросить еще раз, он обидится. Сажусь в машину. Кнут, не поздоровавшись, жмет на педаль.

Закрываю глаза. Тут же раздается гудок.

– Идиот! – вскрикивает шофер, продолжая сигналить. – Видели, шеф?

Открываю глаза. На улице ни души.

– Бросился слева! – возмущается он.

– Уму непостижимо.

– Идиот!

Ругаясь, он колотит по рулю и указывает на то самое место на дороге, а я в тысячный раз задаюсь вопросом, как бы мне от него избавиться. К сожалению, он слишком много обо мне знает, и я уверен, что он на следующий же день примется слать анонимки моей жене, в полицию и бог знает куда еще. Единственный вариант – тихонько его устранить. Но если бы я и впрямь решил кого-нибудь убить, то он был бы первым, к кому бы я обратился за помощью – к кому же еще? Как все запутано. Достаю телефон и изучаю колебания курса. Цены на сырье упали, евро по отношению к доллару так и не выправился, а безосновательно переоцененные ценные бумаги рынка информационных технологий находятся на той же позиции, что вчера. Не могу понять.

– Жара! – восклицает Кнут. – Ну и жара, ну и жара!

Я был убежден, что их курс обвалится. Но, с другой стороны, мог бы и догадаться, что этого не произойдет – не потому, что хорошо знаю рынок, а потому, что уже привык: происходящее постоянно противоречит моим ожиданиям. Но чем мне в таком случае руководствоваться – своими знаниями или уверенностью в том, что я почти всегда оказываюсь неправ?

– Март, апрель – сплошные ливни! – не унимается Кнут. – В мае опять ливни! Одни дожди! И вот нате вам!

Потери меня больше не пугают. Если даже курс изменится так, как я предположу, то делу это не поможет. Рост котировок меня уже не спасет. Только чудо.

Вибрирует мобильник. На экране возникает сообщение: «Ты сегодня будешь?»

«Могу в любое время», – строчу я в ответ и, уже нажимая «Отправить», думаю, какую бы изобрести отговорку, если она потребует явиться прямо сейчас. Времени-то у меня и нет: проявился Адольф Клюссен, мой самый важный клиент. Но днем она, как правило, занята, и, если она вынуждена будет сообщить, что ждет меня только к вечеру, то ее будет терзать чувство вины, а это мне на руку, этим можно воспользоваться.

Гляжу на дисплей. Дисплей отвечает мне серостью. Ответа нет.

По-прежнему нет.

Закрываю глаза и медленно считаю до десяти. Кнут о чем-то болтает, я его не слушаю. На счете «семь» я теряю терпение, открываю глаза и снова гляжу на экран.

Ответа нет.

Ну и шут бы с ним! Не нужна она мне, мне без нее даже лучше. Может, она просто хочет мне отомстить за прошлое воскресенье.

Мы встретились у входа в кинотеатр, в котором крутят старое кино, заявлен был последний фильм Орсона Уэллса, который ей непременно нужно было увидеть, меня же он не интересовал, но какая разница – другой фильм меня тоже не заинтересовал бы. В фойе пахло фритюрным жиром, темы для разговора мы исчерпали, пока стояли в кассу, а стоило нам занять свои места, как в ряду перед нами подскочил мужчина, громко выкрикнув мое имя.

С перепугу я его сразу не узнал. Только какое-то время спустя черты его лица упорядочились, рот, нос, глаза и ушли встали на свои места, и мне явился доктор Юбелькрон, муж лучшей подруги моей жены, еще не пропустивший ни одной нашей вечеринки в нашем саду.

Я заключил его в объятия с такой силой, словно вновь обрел пропавшего без вести брата. Хлопнув пару раз его по плечу, принялся сыпать вопросами: как дела у супруги, у матери, у дочери, откуда, интересно, нынче такая жара. Фильм уже начался. На нас зашикали, да и по лицу доктора Юбелькрона было видно, что уже перестал бы обниматься, но я не умолкал, задавал вопрос за вопросом и, не давая ему ответить, безжалостно тормошил его за плечо. Когда же я наконец его отпустил, он, измученный, опустился на сиденье, даже не поинтересовавшись, кто эта женщина рядом со мной. Взглянув на часы, я выждал ровно четыре минуты, выхватил телефон, громко воскликнул «О Господи!», «Ничего себе!» и «Я уже мчусь!», вскочил на ноги и вылетел на улицу. О том, что Сибилла осталась в зале, я вспомнил, уже сидя в такси.

Снова вибрирует сотовый. «Хорошо, приезжай!» – «Когда?» Спустя три секунды ответ: «Сейчас». – «Сейчас не могу, – пишу я, – у меня важный клиент». В силу привычки мой ответ кажется мне отговоркой, хотя это чистая правда. Нажимаю «Отправить» и жду.

И ничего.

В чем дело, что это она не отвечает?! Призывая на помощь всю силу воли, прячу мобильник в карман. Мы приехали.

Как обычно, я выхожу, пока мы еще на дороге, а Кнут в одиночку отправляется на подземную парковку. Я туда спускаться не могу, просто не могу, и все. Поскорее промчаться сквозь раскаленный воздух – и вот уже распахиваются стеклянные двери, и я вхожу в холл. Лифт поднимает меня на тринадцатый этаж. Проношусь по коридорам между кубиклами; повсюду те же самые лица перед теми же самыми мониторами. Кого-то я знаю, кого-то нет, и я радуюсь тому, что никто со мной не заговаривает – за последнее время я забыл слишком много имен.