Неизвестные QUEEN. Моя жизнь с величайшей рок-группой XX века - Питер Хинс

Большой член Джон, единственный из Queen, кого я видел активно зажигающим на танцполе, любил «попрыгать под бибоп в «Библосе». Язык сломаешь, пока это выговоришь – особенно если перед этим выпить чашку саке размером с НЛО. Музыкант из ритм-секции с отличным чувством ритма, вот он какой, большой член Джон. Заходя в «Библос», вы получали талоны на (разбавленные водой) напитки: «Великолепный король» для парней, «Прекрасная леди» для девушек. На выходных в «Библосе» устраивалась «Великолепная суббота». В клубе на одном из верхних этажей была VIP-зона: круглый стол, окруженный длинной скамьей. Как-то вечером в клуб пришел знаменитый японский актер, гордо держа под руку похожую на фарфоровую куклу девушку. Он прошел в VIP-зону и заказал шампанское – оно в Японии ужасно дорогое. Актер и не подозревал, что барабанный техник какой-то другой рок-группы, который сильно перебрал тем вечером, заполз под скамейку и решил там поспать. Японской звезде подали шампанское в стильном серебристом ведерке со льдом, и он как раз открывал пробку, когда из-под скамейки внезапно выползло растрепанное тело, оперлось обеими руками о стол, и его вырвало прямо в ведро с шампанским. После этого оно заползло обратно и продолжило спать. Ошеломленный актер и его девушка тут же ушли.

Моя японская подружка однажды познакомила меня с настоящим японским гангстером в токийском ночном клубе. Он владел этим клубом – и несколькими другими. Мы разговорились через моего переводчика, и он рассказал, что ненавидит американцев, но любит и уважает англичан – нашу культуру, доблестную военную историю и королевскую семью…

– Привет, приятель, я Питер Хине, второй граф Хаммерсмита и Фулхэма – очень рад встрече.

Нам принесли бесплатную выпивку, бесплатную еду, подарили сувенирный брелок и бесплатно довезли домой. Япония была полна клубов и баров – которые не особо-то и скрывались, напротив, каждый считал своим долгом иметь яркую неоновую вывеску. Эта великолепная культурная страна дарила молодым людям, желавшим хорошо провести время, любые, даже самые непристойные развлечения в те дни, когда политкорректность еще не завоевала мир. Японцы очень своеобразно воспринимали английский язык, так что названия некоторых клубов были очень смешными: «Image Lash» («Кнут метафоры»), «Club Goose» («Гусь»), «Refreshment House» («Закусочная»), «Club Open» («Открытый клуб»), «Club Brain» («Мозг»), и, хотя я сам никогда такого не видел, наверняка где-то существовал и «Club Foot» («Пятка»). Один молодой японец ходил в футболке с надписью «Let’s go drive – New York – Los Angeles – okay?». («Прокатимся на машине до Нью-Йорка? Лос-Анджелеса? Хорошо?»)

Впрочем, в Японии были и другие прекрасные развлечения, помимо дебошей, клубов, секса и алкоголя, так что в свободное время (которого выдавалось много) мы ходили в святилища, храмы и дворцы, а наиболее смелые из нас даже пробовали местную кухню.

Деликатес из Саппоро (живые мальки угря в пиве) не слишком-то меня порадовал, но японские телохранители с удовольствием хрустели их головами, прежде чем проглотить. Брайан Мэй пришел от этого в такой ужас, что выпустил своих угрей в ближайший ручеек.

Я пришел в ужас от другого японского «морепродукта»: в Осаке я увидел, как баржа тянет по каналу огромного кита. На туше кита сидели несколько японских рабочих и рубили ее топорами.

По ночам в Японии оживали и улицы, и морепродукты: огромные неоновые крабы на вывесках бодро размахивали клешнями, а флуоресцентные розовые креветки весело улыбались и пели. В огромных, размером с ангар, залах с игровыми автоматами и патинко[16] люди сидели длинными рядами, уставившись на устройства, в которых тысячи металлических шариков метались по лабиринту из каналов и дырок, иногда выпадая в слот «Выигрыш». Никаких особых умений с виду не требовалось. Странно. А потом я увидел машину для убивания кротов! Эта механическая забава заключалась в избиении молотком пластиковых кротовых голов, в случайном порядке высовывавшихся из нор; прямое попадание вызывало болезненный визг и давало дополнительные очки.

В японских городах было еще и множество ночных торговых аппаратов, обеспечивавших обитателей всем: от пива и саке до зубных щеток и использованного (белого) нижнего белья школьниц. Эти ярко освещенные машины стали для меня неплохим развлечением на пути в гостиницу; я просто не мог не попробовать «Вкусный напиток» (да-да, он так и назывался, без каких-либо прочих объяснений) и «Пот Покари»! Я не представляю себе, кто такой Покари, а уж тем более – чем он потеет. Кроме обычного, предлагался еще и «Диетический пот Покари». И тот, и другой оказались подслащенными спортивными напитками, которые неплохо шли под водку – если никакой другой запивки не находилось. Даже в состоянии сильного опьянения мы старались избегать странных сушеных закусок из морепродуктов, которые предлагали автоматы. Чипсы из сушеного кальмара? С мороженым? Нам очень нравилось популярное японское блюдо «сябу-сябу»: мясо с овощами, тушенное в горшочке. Но больше, чем само блюдо, нам понравилось его название. «Сябу-сябу» стало приветственной фразой, которую мы сопровождали движениями трясущейся руки взад-вперед. «Масонское рукопожатие» техников, так сказать.

Мы не понимали японского языка, но когда мы обменивались гастрольными шифрами или говорили на сленге техников, нас не понимал вообще никто, что в Японии, что в Нью-Джерси.

Коммерческие легенды двадцатого века не смогли вытеснить традиционных символов и обычаев Японии – в частности, японские купальни. В Японии посещение купальни – это древний и регулярно исполняемый ритуал, а вот команды техников им частенько пренебрегают. После концерта 1979 года в Хакате всей «делегации» организовали поход в настоящую японскую купальню – промоутер выбрал место с весьма оригинальным названием «Клуб «Хоулин-уан». Японцы просто обожают гольф; в клубе было восемнадцать «лунок», небольших кабинок с деревянными дверьми, напоминавшими предбанники в саунах. Коридоры выстлали пластиковой искусственной травой, а номера «лунок» напечатали на треугольных флажках, которые поворачивали обратной стороной, если комната была занята. На первом этаже располагалась просторная приемная, похожая на те, что бывают в стоматологических клиниках; мы, слегка нервничая, сидели там, ожидая, когда нас вызовут наверх.

Для меня это был совершенно новый опыт, ибо до этого я полагался только на свои «чары», чтобы привлекать женщин – причем выбирал их сам. Теперь же я чувствовал ужас, как перед прочисткой зубного канала. Бояться, впрочем, не стоило. Мой «кэдди» довел меня вместе с клюшками до Восьмой лунки. Маленькая комнатка оказалась разделенной на две части: «сухую», где находились кушетка, зеркала, небольшой холодильник с прохладительными напитками и шкаф с бутылками виски и множеством сигарет, – и «мокрую»: с глубокой ванной, кафельным полом с дренажными решетками, деревянным стулом в виде буквы U и серьезным таким шлангом. Со сменными насадками. Банщица вообще не говорила по-английски, но нам для взаимопонимания хватало и тактильных ощущений, пока она мыла меня полностью.