Пчелы - Лалин Полл

После этих слов установилась полная тишина. Затем одна из полевок стала хлопать. За ней – еще одна и еще, пока каждая сестра в зале Танцев не зааплодировала и не загудела с одобрением. Все тело Флоры наполнила радость и благодарность, когда она почувствовала их благословение и увидела их сияющие лица, но она также ощутила страх, поймав устремленные на нее взгляды всех жриц.

* * *

Жажда Флоры быть рядом со своим яйцом превратилась в навязчивую ноющую боль, но она стояла, принимая поздравления от сестер, которые до этого никогда не разговаривали с ней. Теперь ей будет гораздо сложнее попасть в Питомник, ведь если уборщицы регулярно бывали там по работе, то полевки, как всем было известно, не испытывали интереса к яйцам или детям, тогда как порода Ворсянок только этим и жила. Пока Флора расточала улыбки и благодарности проходившим мимо сестрам, ее посетила дерзкая мысль. Она могла бы совершить публичное посещение Сестры Ворсянки в память о старых временах и прогуляться по Питомнику, вызвав всеобщее изумление.

Но с этим планом придется подождать, поскольку следующий состав полевок задержался в зале Танцев и вышел только сейчас, и они поняли по запаху, что она голодна. Теперь, когда Флора была одной из них, они настояли, чтобы она пошла с ними в столовую, и даже самые немногословные из них говорили о том, как важно поддерживать энергию на должном уровне перед тем, как вылетать на задание. Другие пчелы пропускали их вперед, а когда они получили свои порции – медовый язык на толстом куске цветочного хлеба, – то ели молча, ведь каждый атом топлива был бесценен, а сплетни отнимали силы.

Флора была им благодарна за безмолвную поддержку, поскольку могла спокойно подумать – подсчитать, сколько времени у нее будет, чтобы навещать свое яйцо, прежде чем из него появится личинка, которая вырастет в пчелу и покинет Питомник. Время, проведенное ею в Первой Категории, казалось далеким прошлым, но она помнила, что солнечный колокол успевал прозвонить три раза перед тем, как яйцо превращалось в личинку.

Она ела свой хлеб и размышляла. Да, прозвучат еще три солнечных колокола, пока младенцам будут давать Поток, а затем они станут достаточно большими и крепкими, чтобы их перевели во Вторую Категорию. Что происходило с малышами дальше, Флора не знала, ей было известно только, что в какой-то момент их забирали и запечатывали в соты на Священное Время, и по истечении этого таинственного интервала из соты рождалась пчела. Флора совершенно не представляла, в каком месте улья это могло быть. И, хотя каждая пчела проходила эту сакральную фазу, она этого не помнила – собственное появление на свет являлось белым пятном.

Флора вернулась мыслями к текущей задаче – необходимости побывать в Первой Категории, прежде чем пройдут шесть дней. Если она этого не сделает, то потом едва ли сумеет найти свого ребенка среди тысяч других. Одна только мысль о своем яйце наполняла ее рот сладостью.

Соседняя полевка наклонилась к ней и обнюхала. Флора встала:

– Я готова.

Когда полевки улыбались, их красота просвечивала сквозь растрескавшиеся, обветренные лица. Они встали и кивнули ей, а затем все вместе расправили крылья со звуком, всегда вызывавшим у Флоры приятное возбуждение. Она запрятала свой секрет поглубже и тоже расправила крылья, испытывая гордость и благодарность за то, что теперь относится к элитной, уважаемой группе. До того, как пройдут шесть дней, она навестит Сестру Ворсянку и найдет способ увидеть свое дитя. Но сначала со всей своей силой и страстью она послужит улью.

Тайно желая искупить грех деторождения, Флора собирала больше пыльцы и нектара, чем любая другая сестра. Из-за постоянной угрозы дождя каждая полевка совершала сотни вылетов, пока была такая возможность, но даже когда ближе к вечеру облака потемнели и ветер усилился, Флора одна продолжала приумножать богатство улья, выискивая все новые цветы наперекор стихии.

Посматривая на других сестер, она быстро усвоила правила обращения с бутонами и теперь знала, как подойти к каждому, чтобы он отдал свой нектар. Она также изучала шмелей, действовавших менее разборчиво, и сумела в результате приспособиться к такому непростому растению, как просвирники, выкачивая языком весь нектар до последней капли. Знания Лилии-500 были незаменимы, если требовалось укрыться от дождя, найти путь к далекому улью и правильно расходовать силы. Флора применяла их, чтобы наполнять свои корзинки пыльцой до краев, и только присущая ей удивительная сила позволяла справляться с таким грузом. Она села на взлетную доску за миг до того, как первые капли дождя забарабанили по дереву, и даже гвардейцы Чертополохи приветствовали ее, хваля за смелость и сноровку.

Когда дождь прошел и солнце снова засияло, полевки опять вылетели собирать пыльцу и нектар, скопившиеся под воздействием тепла в цветочных бутонах. На этот раз Флора с удовольствием освоила особый бережный подход, изучая свойства самых малых и самых сладких соцветий, какие только могла отыскать, – крохотных цветков воробьиного проса и незабудок, прячущихся в укромных местах. Солнечная энергия, изливавшаяся на тело Флоры, и радость полета наполняли ее душу, а отложенное ею яйцо уподоблялось в ее мыслях яркому бутону, до которого она пока не долетела, сияющему и растущему. Она летала по полям, собирая пыльцу и нектар, пока свет дня не начал убывать, и, когда услышала Священное Созвучие, издаваемое крыльями ее сестер-полевок и призывавшее возвращаться домой, она полетела с ними назад.

Едва ноги Флоры коснулись нагретой солнцем взлетной доски, на нее навалилась усталость. Она отдала нектар пришедшей в бурный восторг приемщице, не в силах даже назвать свою породу. Затем она тихо стояла, пока заботливые руки распаковывали ее корзинки с пыльцой и все восхищались объемом, который она принесла. И вот она освободилась, пришло время отдыха.

Флора могла лишь сложить крылья и пройти в столовую, чтобы съесть то, что ей полагалось. Она сидела за столом с другими полевками, ей было приятно их присутствие, и она понимала, почему они не разговаривали: все, что они могли в таком состоянии сделать, – это поесть, выпить прохладной воды, чтобы напитать горящие крылья, и найти место для сна. Мысль о том, чтобы идти сейчас в Питомник и вести беседу с Сестрой Ворсянкой, как она планировала, была невыносима. Флора дошла до спальни и повалилась на койку. Она с трудом закрыла на замок свои антенны, сделав это на случай, если ей будет сниться ее яйцо, и ее утомленное тело погрузилось в глубокий сон.

* * *

Каждую ночь многие полевки умирали от истощения, и по утрам уборщицы выносили их тела. Живые сестры при этом стояли на своих местах и хором исполняли песню прощания и уважения:

Славь конец своих дней, Сестра. Славь конец наших дней.

Первой мыслью Флоры после пробуждения было пойти в Питомник и навестить Сестру Ворсянку, однако наперекор всему ноги сами понесли ее в столовую за топливом, а затем на взлетную доску, куда устремились также и остальные полевки. Ее тайная любовь к своему яйцу сияла глубоко внутри, но, как и раньше, едва она вышла в ослепительное тепло нового дня и расправила крылья, ее захватило влечение к цветам, и она хотела только одного – летать. Солнце в тот день было ярким и сильным, и чем больше она собирала припасов, тем больше хотела еще. Каждый раз, касаясь взлетной доски, она вспоминала о своем яйце, но ее миссии уже приобрели особую значимость в улье, и в зале Танцев ее ждала толпа пчел, чтобы увидеть ее танец, так что в течение всего дня у нее просто не было времени для чего-то другого.