Законник - Семен Данилюк

– Он! Он! – лицо Фёдора радостно вспыхнуло, будто ему вручили противоядие. – Он самый! – озлобленно крикнул он Оксане.

Та в ответ выставила средний палец. В пакете меж презервативов, таблеток и пузырьков обнаружился клофелин. Стремянный на всякий случай поискал азалептин. Не нашёл, конечно. Подъехала «Скорая помощь». Обмякшего Федора Фёдорова увели в администраторскую. Подписали протоколы. Милиционеров выставили ждать за дверью.

В гостиничном номере остались забившаяся в кресло Оксана Панца и оперативники. Стремянный прошелся по номеру, подсел к подозреваемой.

– Приступим? – предложил он.

– Приступай, – разрешила Оксана. – Только если насчет клофелина, даже не парься. Таблетки для себя держу, нервная я. Может, случайно и перепутала. Но такого, чтоб ограбить или еще что, в голове не держала. Ясно, мусор!? – рявкнула вдруг она.

– Куда ясней, – Стремянный усмехнулся. – Какой он у тебя по счету?

Оксана скривилась:

– Не пойму, о чем это вы, гражданин начальник? Если с тринадцати считать…

– Человек?

– Лет! Когда первый раз трахнули! Тут счет, может, и на сотни. На меня ведь, как на мёд. Кстати, могу скостить.

– Гусары денег не берут, – отбрил Стремянный. В кармане Матусёнка завибрировал мобильник. Он поднес его к уху. Лицо вытянулось.

– Да понял я, понял, – буркнул он. С чувством захлопнул крышку.

– Мелешенко на подъезде, – сообщил он, обескураженный. – Батанов ему сболтнул, что вышли на отравительницу, вот и торопится примазаться! Чтоб всю славу себе. Требует, чтоб без него не допрашивали. Говорил же, не надо тянуть!

Стремянный разочарованно поджал губы. Он и прежде не доверял ключевые допросы следователям, а уж от визита «хряка» не ждал ничего хорошего.

– Я, пожалуй, их внизу встречу! – Матусёнок поднялся. – А вы продолжайте. Пока то да сё, – он заговорщически постучал по циферблату часов. – Если что вздумаешь, наши за дверью, – на всякий случай постращал он Панца. Та проводила опера презрительным фырканьем.

– Так сколько отравленных за тобой? – продолжил Стремянный, уже торопясь.

Оксана злодейски расхохоталась.

– Ох, уморил! – для убедительности она аж несуществующую слезинку смахнула. – Отравленные! Нашел мокрушницу.

– Нашёл! – жёстко подтвердил Стремянный. – Погляди, нет ли твоих?

– Сказано же тебе, тупому…

– А ты из любопытства.

Стремянный карточной колодой распустил перед ней с десяток фото, среди которых поместил фотографии Кости и Вадима.

Панца с деланным безразличием скользнула взглядом и – переменилась в лице.

– Узнала! – подметил Стремянный. – И тебя там узнали.

– Где там? – прохрипела Панца.

– Ай да девичья память. Это после стольких мужиков. Или впрямь «Ботик Петра» из головы вылетел?

Он выхватил фото Кости и Вадима, подсунул под нос:

– Зачем убила?!

Панца отшатнулась.

– Ты чего понтишь, мусор? – голос ее сделался умоляющ.

– Тебя запомнили. По описанию и нашли. Ну?.. – Заметил, как отчаянно, до крови прикусила Панца нижнюю губу. – Врать бессмысленно. Всё вычислено по минутам, – напористо продолжил он.

– Подсела. Посидела. Выпили. Ушла. Через тридцать минут упали.

– А упали что, прямо в ресторане? – промямлила Панца.

– Будто сама не знаешь! – Стремянный несколько обескуражено пригляделся к отравительнице, – уж больно искренним показался вопрос.

Панца отчаянно закрутила головой:

– Дурища! Дурища же! Понимала, что надо ноги делать. И сделала ведь! Так нет! Вернулась. Деньжат на посошок срубить захотела. Так тебе, жлобине малохольной!

С разлёту приложилась лбом о ручку кресла. По лицу потекла кровь. Ногой отшвырнула столик с посудой.

– Так за что убила?!

– А точно, что умерли? – Панца умоляюще вскинула больные, слезящиеся глаза. Наткнулась на грозное молчание.

– Не думала я их убивать, – выдохнула она. Вновь заколебалась.

– Двойное и умышленное! – безжалостно напомнил Стремянный.

– Знала, что именно подсыпала?!

Оксана отчаянно замотала головой.

– Да я и щас без понятия!

– Вот потому и спасай себя! Я хочу знать, кто навёл и кто дал азалептин.

– Чего дал? – переспросила Оксана. И было видно, что непритворно.

– После объясню. Говори же! – как заклинание повторил Стремянный.

– Выпить хочу! – просевшим голосом попросила Панца. Приняла из руки Стремянного уцелевший бокал, глянула на просвет, припоминая, выдохнула и залпом влила в себя.

Из коридора послышался нарастающий шум. Дверь распахнулась. В распахнутой дублёнке, в сбившихся наискось очочках ворвался Мелешенко. Следом едва поспевала Ирочка Цыпко, тянувшая за собой огромный, в половину ее тельца портфель. Третий – Матусёнок – выжидательно остановился в проёме.

Руководитель следствия по-хозяйски осмотрелся.

– Почему задержанная без охраны? Почему на месте задержания посторонние? – Мелешенко напористо ткнул пальцем в Стремянного.

– Пригласили как понятого, – нашелся Матусёнок.

– Посторонним выйти вон! – с удовольствием приказал Мелешенко.

– Может, сначала переговорим? – предложил Стремянный.

– Понадобитесь, вызову для допроса! – Мелешенко подтянул стул, грузно осел подле Панца. Повинуясь его жесту, Ирина Цыпко извлекла из портфеля ноутбук, принялась прилаживать на журнальном столике.

Перед тем как выйти в коридор, Стремянный кивнул Матусёнку на косяк. Понятливый Симка оставил щель в двери, так что, оставаясь снаружи, тот мог слышать, о чём говорится в номере.

Мелешенко оглядел нахохлившуюся Панца.

– Так? Эта дристнючка и есть грозная отравительница? – вроде как не поверил он.

– На себя погляди, – огрызнулась Оксана.

– Цыц, стерва. Говорить будешь, когда я разрешу. Такая квёлая, и двух здоровых мужиков в могилу отправила.

Панца сглотнула:

– А ты меня за руку поймал?

Мелешенко загоготал.

– Вы поглядите на нее, – обратился он к остальным. – Ещё и выёживается. Да ты влипла, как муха в дерьмо. Подсела – и тут же два трупа. А два трупа – это тебе… – для наглядности он потряс перед ней двумя растопыренными пальцами, – это, понимаешь, даже не один труп. Для любого суда – в цвет. Потому у меня с тобой разговор короткий: или прямо здесь в сознанку, или – маткой наружу выверну.

Стремянный за дверью едва не застонал. Опытный как будто следователь сыпал камерным сленгом, будто дремучий вертухай. Да ладно, что не речист. Но ведь и неумён. Вместо того, чтоб закрепить эпизод с отравлением в протоколе допроса, а потом перейти к выяснению подельников и поставщика, он за какие-то пару минут ухитрился восстановить подозреваемую против себя.