Флагман в изгнании - Дэвид Марк Вебер

– Доброе утро, капитан Ю, – сказала она.

Рукопожатие было твердым, а на губах капитана промелькнуло подобие улыбки.

– Я решил, что неплохо будет спуститься и встретить вас, миледи, – сказал он, отвечая на незаданный вопрос. – Я новый капитан вашего флагмана.

– Правда? – Хонор сама удивилась тому, как мало удивления в ее голосе.

– Да, миледи.

Темные серьезные глаза Ю снова встретились с ее собственными, потом он отпустил ее руку и указал на стоявшую рядом коренастую женщину в голубой форме капитана второго ранга.

– А это ваш начальник штаба, миледи. По-моему, вы знакомы, – сказал он, и во взгляде Хонор снова вспыхнуло удивление, на этот раз радостное.

– Мерседес! – Она шагнула вперед и сжала руку капитана обеими руками. – Я и не знала, что ты на службе Грейсона!

– Похоже, вам так просто от меня не избавиться, миледи, – ответила Мерседес Брайэм. – Но от лейтенант-коммандера до капитана второго ранга в один прыжок – это тебе не фунт изюма. Особенно для старушки, которая всегда рассчитывала уйти в отставку лейтенантом.

– Ну да, конечно, – согласилась Хонор и, отпустив руку Брайэм, хлопнула по кольцам у себя на рукаве. – Тут вообще сплошь неожиданные повышения.

– Вам идет, миледи, – негромко сказала Брайэм. – Я слышала про все, что творилось дома. Хорошо, что вы опять на своем месте.

– Спасибо, – так же тихо ответила Хонор, потом встряхнула головой и повернулась к своему новому флагманскому капитану. – Ну что ж, капитан Ю, мы все далеко ушли с момента последней встречи.

– Да, миледи, – отозвался Ю, отдавая должное ироническому замечанию, но не выразил ни извинения, ни ответной иронии.

Он отошел от люка. По мантикорской традиции на любые малые суда старший офицер садился последним и высаживался первым, но на Грейсоне ей полагалось и садиться, и выходить первой, и Ю вежливым жестом пригласил Хонор пройти вперед.

– Мои офицеры и ваш штаб ждут вас на «Грозном», миледи, – сказал он.

– Тогда давайте не будем заставлять их ждать, – ответила она.

Оба капитана последовали за ней, за ними шли Джеймс МакГиннес и гвардейцы Хонор. Свита получилась до смешного большая, подумала она машинально, пытаясь отвлечься от потрясения. Надо же, кого гранд-адмирал Мэтьюс выбрал ей в капитаны флагмана! Она удобно устроилась на сиденье и пересадила Нимица себе на колени, потом повернулась к иллюминатору. Ю сел рядом, а Лафолле занял полагавшееся ему место за ее спиной, но остальных Мерседес Брайэм вежливо, но твердо не подпустила ближе чем на три ряда к майору. Нимиц взглянул на Брайэм с интересом, МакГиннес и гвардейцы послушно заняли места в конце кабины.

Хонор подняла взгляд, и Брайэм слегка улыбнулась ей. Потом она тоже ушла в конец салона, оставив ее, Ю и Лафолле в созданном ею уединении. Хонор проследила за ней глазами, потом повернулась и внимательно посмотрела на своего флагманского капитана.

Уж кого-кого, а Альфредо Ю она не ожидала увидеть в командирском кресле грейсонского линейного корабля. Хонор понимала, что грейсонскому флоту отчаянно нужны специалисты, но все же странно было для флота передавать мощное подразделение человеку, который всего четыре года назад пытался захватить планету, действуя в союзе со смертельными врагами грейсонцев.

Конечно, идея операции «Иерихон» принадлежала не Ю. Он просто следовал данным ему как офицеру флота НРХ приказам, и, если бы фанатики с Масады ему не мешали, он бы завоевал для них Грейсон. В этом Хонор не сомневалась – Альфредо Ю был компетентным и опасным офицером и командовал современным линейным крейсером в восемьсот пятьдесят тысяч тонн.

Но масадцы не дали Ю правильно использовать свой корабль. У них был шанс – Хонор сама дала его им, когда увела с Ельцина все корабли своей эскадры, кроме одного, – но они отвергли все советы Ю по поводу того, как действовать до ее возвращения. А когда она вернулась и спутала их планы, он запретил им использовать его корабли, чтобы бомбардировать Грейсон и заставить планету сдаться до прибытия помощи с Мантикоры. Но масадцам это не понравилось. И тогда они провели на его корабль большую группу своих солдат, пиратски взяли линкор под контроль и продолжили самоубийственную атаку.

Хонор жалела, что они не послушали Ю и не бросили всю затею, но если уж атака была неизбежна, то хорошо, что они провели ее без хевенитского капитана. Даже под командой масадцев «Гром Господень» превратил ее тяжелый крейсер в развалину. Что бы было, руководи боем Ю, она боялась и думать.

К несчастью для капитана Ю, Народная Республика Хевен не прощала неудач. Этой традиции они следовали свято еще до прихода к власти Пьера и его фанатиков. Он знал, что случится, если он вернется домой после того, как позволил масадским «союзникам» захватить корабль, особенно если учесть, что этот корабль и две трети экипажа потом погибли в бою. А то, что он, несмотря на все препятствия, сумел спасти с корабля треть экипажа перед самоубийственной миссией, не имело значения для штаба флота, стремившегося возложить вину на кого угодно, кроме собственных теоретиков. Так что Ю запросил политического убежища на Мантикоре, и, улетая из системы Ельцина, Хонор увозила пленного в столицу на своем корабле.

Она полагала, что будет презирать человека, который бросил родину, но этого не произошло. Народная Республика Хевен не вдохновляла на верность, и Альфредо Ю был куда лучше, чем они заслуживали. После полета она изучила его досье и удивилась, как человек с таким холодным независимым умом вообще дослужился на Хевене до капитана. Он был мыслителем, а не слепым солдатом, а такие офицеры смущали бюрократию Хевена. Потеря Альфредо Ю сильно ослабила флот хевенитов.

Они не только лишились одного из лучших командиров – Ю сильно помог разведке КФМ. Вообще-то Хонор думала, что он до сих пор в безопасности на Мантикоре. Там Разведка и Адмиралтейство могли бы постоянно пользоваться его глубокими личными знаниями о хевенитском флоте.

Но он был здесь, и Хонор прикусила губу, не зная, рада ли она этому. Альфредо Ю мог стать бесценным помощником, если бы она ему доверяла – и если бы могла забыть причины, заставлявшие ненавидеть его.

Она вздохнула, упрекая себя за последнюю мысль, и Нимиц недовольно заерзал у нее на коленях. Ю не виноват, что ему приказали помочь Масаде завоевать Грейсон. Он выполнял свой долг так же, как, она надеялась, она сама выполняла свой. Умом она это понимала, но вот сердце не знало, сможет ли когда-нибудь простить его за то, что он спланировал и осуществил засаду, уничтожившую «Мадригал» и убившую адмирала Рауля Курвуазье.

Ее уколола привычная боль. Хонор понимала, что часть ее ненависти к Ю объясняется уверенностью в том, что во многом к смерти адмирала привели ее собственные действия. Ни у нее, ни у адмирала не было причин подозревать о готовящейся операции хевенитов против Грейсона. Разведка Флота ни о чем не знала, как и грейсонская разведка. Ее решение увести из Ельцина большую часть эскадры, оставив для поддержки адмирала только «Мадригал», имело смысл с учетом тогдашней дипломатической ситуации, и никто не подозревал, что придется учитывать что-то еще. У нее не было причин винить в случившемся себя, но она считала и всегда будет считать себя виновной. Рауль Курвуазье был для нее не просто старшим офицером. Он был учителем, который превратил неуклюжую и застенчивую девчонку-гардемарина, отстававшую по математике, в офицера Ее Величества. А попутно он внушил ей собственные стандарты профессионализма и ответственности, и пока он не умер, она даже не знала, что не только уважала, но и любила его.