Маяк на Омаровых рифах - Джеймс Крюс

Дело было ранним воскресным вечером. Мамы и папы, гулявшие по поляне с детьми, остолбенели от удивления, когда перед ними вдруг выросла и сама собой завертелась разноцветная Карусель. Но вскоре им пришлось удивиться еще больше. Потому что карусель захотела, чтобы старик Али Омар ибн Мохаммед ожил и снова встал у круга. И тут же Али Омар ибн Мохаммед возник на поляне в своих длинных белых одеждах и закричал по-арабски: пусть сегодня катаются все кто хочет — бесплатно!

Дети и их родители, конечно, арабских слов не поняли. Но несколько мальчиков все равно подбежали к старому арабу, оседлали с его помощью зверей и стали кататься. Сперва родителям было не по себе. Они никак не могли взять в толк: откуда вдруг взялся старый араб? Но когда фигурки побежали по кругу, а Али Омар ибн Мохаммед заулыбался юным наездникам белозубой улыбкой, папы и мамы решили не вмешиваться. Даже стали подсаживать своих карапузов на разноцветных зверей — лошадок, тигров, зебр и слонов.

Но вскоре снова случилось нечто неожиданное. Карусель захотела, чтоб на поляну сбежались дети со всех концов земли. И вот уже дети всех цветов кожи, в разных одеждах, запрыгали по траве. Негритята в красных купальных трусах карабкались по березкам на краю поляны; на жарком солнце эскимосы выпрыгивали из теплых оленьих шкур, китайчата в желтых шелковых шароварах запускали в небо голубые шары, а итальянцы, французы, англичане, голландцы, датчане и шведы играли в мяч. И такой поднялся над поляной гомон и шум, что родителям стало не по себе.

Но Карусели и этого было мало. Она захотела, чтоб на поляну пришли цыгане, с которыми она двадцать лет подряд колесила по белому свету. И вот уже загромыхали по поляне повозки; стройные загорелые цыгане спрыгивали на траву и угощали ребятню шоколадом, конфетами, орешками и халвой. Такого пира городок Веснебург не знавал с тех пор, как стоит на земле. Родители были в ужасе. Дети испортят себе желудки! Кое-кто попытался схватить ребенка за руку и поскорей увести домой. Но куда там! Дети не знали удержу. Они играли с маленькими чужеземцами, уплетали халву, а чуть только освобождалось местечко, неслись сломя голову кататься на карусели.

К вечеру весь Веснебург был на ногах и глядел, пожимая плечами, на удивительную картину. Школьный учитель по имени Ложкине, всегда такой аккуратный, в спешке накинул галстук поверх плаща, а шарф подвязал вместо галстука. Когда пробило семь вечера, весь городской совет во главе с бургомистром явился на поляну, чтобы своими глазами убедиться в чрезвычайном событии.

— Эй, уважаемый! — закричал бургомистр старому арабу. — Что тут происходит?

Но Али Омар ибн Мохаммед не понял вопроса. Он только сверкнул белозубой улыбкой и махнул рукой советникам: мол, садись, прокачу! Но советники отказались. Если ты толстопузый советник, то кататься на карусели, ей-богу, не в удовольствие.

А ровно в девять вечера, когда родители все еще пытались увести сыновей и дочек домой, шарманка вдруг смолкла. День рождения кончился. Раз — и нет Карусели. Два — и нет Али Омара ибн Мохаммеда. Топ-топ-топ — и исчезли иноземные дети, тух-тух-тух — разлетелись повозки цыганского табора. Родители только разводили руками. Детишки ревели в голос. Бургомистр и советники покачивали умными головами. А школьный учитель Ложкине наконец спохватился, что у него вместо галстука повязан шарф, а поверх плаща надет галстук. Оглушенные и потрясенные, все разошлись по домам и ночь напролет размышляли, что же это такое было?

А когда утром любопытные жители пришли на свалку, то увидели, что карусель стоит как ни в чем не бывало среди лопухов и ржавых консервных банок. Стоит и не крутится. Только краски на солнце так и играют — словно радуга. Люди подумали, что вчера им все пригрезилось.

— Фата-моргана. Обман и мираж, — объявил бургомистр.

А назавтра «Веснебургский курьер» сообщил, что появление старика араба лучше всего подтверждает, что все случившееся вчера — фата-моргана, обман и мираж. В пустыне Сахаре, где живут арабы, такое часто бывает.

Но веснебургские дети страшно грустили, что на поляне больше нет Карусели. Изо дня в день повторяли они родителям, как хочется покататься, и так канючили, так просили, что взрослые не выдержали. Папы отправились в ратушу к бургомистру и спросили, нельзя ли починить ржавую Карусель. А то дети бунтуют и не дадут покою, пока на поляне не будет установлена Карусель. Ну, а что бургомистру делать, если весь город просит? Пришлось уступить.

И Карусель забрали со свалки. Заменили колесики и шарманку, смазали, отлакировали, покрасили, а самый старый пенсионер города, живший неподалеку, заменил араба Али Омара ибн Мохаммеда. С тех пор каждое воскресенье разноцветная Карусель снова крутится на поляне у въезда в город, а красные, желтые, синие и зеленые звери снова бегают по кругу, как бегали и сто лет назад.

Когда Эмма Резиновый Клюв рассказала на палубе парохода «Цикада» эту историю, Александра заметила:

— Из истории про Карусель можно сделать три вывода.

— И какие же? — спросила Филина.

— Карусель гораздо выносливей человека. Это раз, — сказала Эмма Орлиный Глаз.

— Арабы и цыгане — хорошие добрые люди. Это два, — сказала Эмма Песчаная Отмель.

— Дети быстрей понимают друг друга, чем взрослые сами себя. Это три, — сказала Эмма Резиновый Клюв.

— И еще одно, — добавила Александра. — Человек старается все объяснить. Даже необъяснимое.

И все с ней согласились.

Между тем пароход миновал Бискайский залив. Дней через пять он прошел Гибралтарский пролив, а еще через пять рассекал солнечные просторы Средиземного моря. Вот уже и Сиракузы видны, где пустогрох побывал однажды на странной кошачьей свадьбе. И здесь, на широте Сицилии, люди узнали по радио, что ужасная война наконец-то кончилась. Все радовались как дети. На корабле был праздник с огнями и фейерверком, и даже Филине и чайкам перепало из камбуза вкусных кусочков.

А ровно в двенадцать ночи — с 8 на 9 мая 1945 года — капитан Дадо произнес речь, смысл которой сводился к тому, что войны — страшная глупость. Но кое-кто из пассажиров оказался другого мнения. И тогда огромный негр-кочегар встал и сказал:

— Дамы и господа! Если не возражаете, я расскажу вам историю про остров Мангобананапапайя. Тогда вы все согласитесь, что войны — страшная глупость.