Анатомия любви - Дана Шварц

– Это очень интересный вопрос, доктор Бичем, – сказала Хейзел. – Я… Меня зовут Хейзел Синнетт. – Тут Хейзел сняла шляпку и отвела локоны с лица. – Но вы знаете меня как…

– Джорджа Хейзелтона.

Бичем встал и протянул ей руку.

Хейзел, сбитая с толку, пожала ее.

– Да, конечно. Стрейн упоминал… Но я забегаю вперед. Мисс Синнетт, пожалуйста, присядьте. Могу я предложить вам чашечку чая?

Хейзел, как в тумане, устроилась за столом напротив Бичема. (Джентльмены неподалеку при этом насмешливо хмыкнули, но вернулись к чтению еще быстрее прежнего.)

– Потрясающе, – заявил Бичем, так пристально вглядываясь в ее лицо, словно видел кости и мускулы, движущиеся под кожей. – Понять не могу, как это я не понял все сразу. Совершенно потрясающе. А одежду вы нашли… в каком-то магазине? У портного?

– Это вещи моего брата. – И, не удержавшись, она добавила: – Он умер.

Тень упала на лицо Бичема.

– Примите мои соболезнования. Самые искренние. У меня был сын, который… – Он взглянул куда-то мимо Хейзел, а затем покачал головой. – Это уже неважно. Так приятно наконец-то встретиться с вами лично, мисс Синнетт.

– Так, подождите секунду. Вы?.. – начала было Хейзел, но тут же передумала. Недоуменно похлопала глазами. – Так вы на меня не в обиде?

Доктор Бичем сочувственно улыбнулся.

– Нет, признаюсь честно, ничуть не в обиде. Немного, как бы сказать, разочарован в собственной наблюдательности, но… нет, нет. Не в обиде. На самом деле заинтригован.

– Заинтригован?

– Вами. Как представительницей своего вида. Женщины редко проявляют интерес к естественным наукам. И еще реже, должен признаться, можно встретить кого-то с вашими способностями. Скажите мне, вы всегда интересовались анатомией?

Таким образом, получив свою чашку чая и устроившись в неожиданно удобном кресле, Хейзел внезапно поймала себя на том, что рассказывает доктору Бичему абсолютно все. Она рассказала о своем одиноком детстве среди серых стен Хоторндена, о том, как пряталась в отцовском кабинете и читала книги по медицине и алхимии при свете свечи, в то время как давно должна была лежать в кровати. Рассказала об отце за границей, о равнодушной матери, то погруженной в траур, то поглощенной заботой о младшем сыне, новом наследнике. С тех самых пор, как научилась писать собственное имя, она мечтала изучать строение тела, законы, им движущие, понимать, как им управлять – этим странным сосудом, содержащим в себе душу. Насколько он хрупок, Хейзел осознала еще в детстве, когда оцарапала коленку, а затем смотрела, как скапливаются на коже капли крови, пачкая чулок. Как она часами могла рассматривать голубовато-зеленый узор вен под кожей.

Бичем слушал внимательно, непрерывно размешивая сахар в чае и кивая в такт словам Хейзел.

– Вот так я и попала на ваши занятия по анатомии, – сказала она в завершение.

Но о том, что тайком пробралась в анатомический театр, когда доктор Бичем проводил операцию с использованием чудесного эфириума, рассказывать не стала. Подумалось, что не стоит создавать проблемы тому парню, похитителю тел.

– Клянусь, я не имела ни малейшего намерения оскорбить или высмеять вас. Я просто не смогла найти другого способа. Пожалуйста, если вы позволите мне продолжить посещать ваши занятия, я буду работать усерднее любого другого студента, которого вы когда-либо учили, и учиться еще более прилежно. Если бы вы только могли поговорить с доктором Стрейном и убедить его позволить мне учиться дальше… Я буду очень осторожной, если так надо, и найду какой-нибудь способ работать врачом. Пока не знаю какой, но найду. Ваши усилия не пропадут впустую. Клянусь, я сдам экзамен на звание врача и стану гордостью для вашего курса! Знаю точно, что стану.

Под конец своей речи она даже слегка запыхалась. Говорила она быстрее, чем думала.

Бичем добавил еще одну ложку сахара в чай и задумчиво пригубил его. Затем, поморщившись, положил еще ложку.

К удивлению Хейзел, из черепахового панциря на столе высунулась маленькая кожистая головка.

– О, здравствуй, Гален, – сказал Бичем. Он угостил черепашку кусочком печенья и рассеянно погладил по панцирю, прежде чем вновь обратить внимание на Хейзел. – Знаете, – произнес он, – я не разделяю идей нашего общего друга доктора Стрейна о женщинах-докторах. Когда поживете с мое, милая леди, будете радоваться любому новшеству, которое вам встретится, а вы определенно нечто новое.

Вряд ли доктор Бичем был старше пятидесяти лет, но его точку зрения Хейзел понимала.

– Значит ли это, – медленно начала она, – что я смогу продолжить посещать ваши занятия?

Бичем откашлялся и подал знак официанту принести чайничек со свежим чаем.

– Боюсь, доктор Стрейн не желает, чтобы вы посещали его лекции, и я не смогу его переубедить. Я пытался, когда он подошел ко мне на днях, донести до него мысль о том, какой исключительный медицинский талант может представлять собой женщина, но увы. Он упрям, как старый осел.

– Но, конечно же, – начала Хейзел, – как глава курса, как коллега-преподаватель, как внук основателя этого общества вы могли бы что-то…

– Мисс Синнетт, как бы больно ни было это признавать, боюсь, что доктор Стрейн может оказаться отчасти прав. Анатомические демонстрации бывают довольно… отвратительными. Отслаивающаяся кожа и раздутые органы. Возможно, лучше будет все-таки поберечь вашу чувствительную женскую натуру. – Он сделал большой глоток чая и удовлетворенно вздохнул. – К тому же занятия теперь станут еще более сложными. И требования ужесточатся. А затем будет врачебный экзамен. Изнурительное мероприятие. Да, возможно, так будет лучше…

Искра вспыхнула в мозгу Хейзел, и она заговорила, прежде чем логика и здравый смысл успели ее погасить.

– Что, если я сдам врачебный экзамен? Даже не посещая занятий. Что, если мне все равно будет позволено сдать его?

Доктор Бичем склонил голову набок и поднес кончик пера к губам.

– Эксперимент, – произнес он.

– Да, – поспешно согласилась Хейзел, – именно. Эксперимент. Проверка моих способностей. И если я сдам, то получу подтверждение своей квалификации, а вы отныне и впредь разрешите женщинам посещать ваши курсы. Ваши и Стрейна.

Чайник со свежим чаем возник на столе. Бичем теплой улыбкой поблагодарил слугу, а затем снова повернулся к Хейзел. Когда он наклонился, добавляя чай в свою чашку, Хейзел показалось, будто в нагрудном кармане у него что-то блеснуло золотом. Но не успела она разглядеть, что именно, как он откинулся назад.

– Должен предупредить вас, если вы намереваетесь сдавать врачебный экзамен, вам будет крайне тяжело без изучения анатомии на практике. Сомневаюсь, что этот экзамен вообще возможно сдать, не отработав вскрытия. Сам Джон Хантер[10] бы провалился.