Комната лжи - Саймон Лелич

– То есть это еще и моя вина? То, как отец со мной обращался?

– Вовсе нет. Я лишь хочу сказать, что поведение твоего отца гораздо сложнее, чем просто любовь или ненависть. Для него эти две эмоции перепутались. Как два провода.

На лице Адама ни один мускул не дрогнул. Но теперь оно выражает сосредоточенность, оно как стена, которую Сюзанна видит и должна проломить.

– Большинство из нас представляют себе диаметрально противоположные понятия расположенными на горизонтальной линии. Но на самом деле это скорее не линия, а петля, где каждая крайность угрожает перекрыть другую.

У Адама в глазах мелькает любопытство.

– Возьмем, ну, не знаю… скажем, политику. Крайние левые и крайние правые схожи настолько, что их уже не различить. Горячее и холодное. У тебя никогда не было такого ощущения, когда трогаешь что-то замороженное, будто ты обжегся?

Адам заерзал, и Сюзанна знает, что ему это знакомо.

– Наверное, с любовью и ненавистью похоже. Я уверена, что это так. Это я и имела в виду под запутанными проводами. Не будет преувеличением сказать, что твой отец в своем горе испытал эмоциональное землетрясение. Неудивительно, что любовь и ненависть смешались. Возможно, и все остальные чувства. Я не говорю, что это твоя вина, и не пытаюсь сказать, что он так обращался с тобой не по своей воле. Но, быть может, нельзя делить все на черное и белое.

Сюзанна ждет. Смотрит на Адама, чуть сползшего в кресле. Он хмурится, но это от попыток сосредоточиться.

– Есть такое выражение, – говорит он наконец. – Есть же? От любви до ненависти один шаг. Как-то так?

– Есть. Точно так. – Сюзанне хочется сказать еще кое-что, довести мысль до конца, но она знает, что эффект будет сильнее, если Адам сам додумается.

– Хочешь сказать, отец меня все-таки любил? Что я… я все не так понял?

– Я говорю, что быть родителем непросто, даже в самой спокойной обстановке. Возьмем, к примеру, меня. Что с нами случилось. У Джейка были мать и отец, и все равно… Ну… Ты знаешь, как именно все обернулось для Джейка.

Приманка, шанс для Адама снова переключиться на нее. Но Адам не поддается.

– Я никогда не думал об этом. Что отец… страдал… так же, как и я.

Сюзанна чувствует прилив адреналина. Она раньше уже испытывала подобное на консультации, когда клиент на грани раскрепощения, когда Сюзанна уже не надеялась, что это произойдет. На этот раз возбуждение приправлено страхом, надеждой, сомнением, ужасом: мешанина соревнующихся эмоций, это обостряет чувства.

Она переводит дыхание.

– Не забывай, Адам, твое горе тоже надо учесть. Потерять мать в твоем возрасте… Я не могу представить, каково тебе было.

Выражение лица Адама становится жестче.

– Я же говорил…

– Знаю, знаю. Что ты ничего не чувствовал. Ты еще сказал, что едва помнишь ее. И я гадаю, может, ты подавил в себе часть воспоминаний. Твоя любовь к матери запуталась так же, как любовь отца к тебе, и твой гнев – тоже реакция на боль.

– Что ты имеешь в виду?

– Боль должна найти выход. Ей нужна отдушина. Отец выместил ее на тебе. Твоя же боль превратилась в ярость, которую ты обратил на отца. И на… – Сюзанна не заканчивает предложение. Ей и не надо.

– На тебя, – заканчивает Адам за нее, и в его голосе почти слышен стыд.

Сюзанна смотрит ему в глаза. Она кривит губы, пожимая плечом. Адам мгновение задерживает на ней взгляд, отворачивается и невидящим взором сверлит пол.

В этом есть смысл. Точно есть. Адам, похоже, восхищается Джейком, да, Сюзанна понимает, что такому человеку, как Адам, Джейк должен казаться родственной душой. Запутавшийся, злой, покинутый всеми. Сюзанна – родитель, оставивший сына, олицетворение всего, чему Адам научился сопротивляться. Мать умерла, отец тоже вне доступа, а гневу Адама надо куда-то выйти. Но если Сюзанна сумеет показать, что он направил гнев не туда, что вместо злости он может позволить себе горевать…

Она снова чувствует, как колотится сердце. Она напряженно рассматривает Адама, пытаясь этого не показать. Права ли она? Неужели она его раскусила? О чем он думает?

Наконец она не выдерживает молчания.

– Адам?

Он поднимает глаза, делает вид, будто забыл о Сюзанне.

– Извини, пытаюсь уложить все это в голове. Все, что ты мне объяснила.

Сюзанна заставляет себя промолчать, надо дать Адаму время.

– Итак… если… если ты права… что мне тогда делать?

Отпусти меня! Отпусти Эмили!

Сюзанна хочет это прокричать. Из последних сил сдерживается.

Наоборот, она произносит слова, которые ощущаются самым жестоким приговором, какой ей когда-либо приходилось произносить:

– Я не могу сказать, что тебе делать, Адам. – Она делает глубокий вдох, чтобы успокоиться, и продолжает: – Я могу только помочь тебе понять, почему ты так поступаешь. Чего ты на самом деле хочешь достичь.

Сюзанна замечает, что сидит на самом краешке. Она склоняется вперед, ставит колени на локти, кончики пальцев оказываются в нескольких сантиметрах от Адама. Сюзанне не видно его глаз, но по тому, как он держит руку у рта, кажется, что он готов расплакаться.

Это первое, что показывает Сюзанне – что-то не так.

– Знаешь, если это – правда, – говорит Адам, – это все меняет. Что я чувствую, что я делаю здесь. Все!

Он поглядывает на Сюзанну из-под челки.

Сюзанна отстраняется. Чувствует, как сжимаются пальцы, как смыкается и сжимается челюсть.

– Все это время, – всхлипывает Адам, – все эти страдания, а оказалось, мне всего лишь надо было найти кого-то, кто выслушает. Кто покажет мне дорогу. – Адам снова выглядывает. На лице пародия на благодарность. – Кто-то вроде тебя, Сюзанна, – заключает он.

– Остановись.

Сюзанна чуть поворачивается, но все же замечает ухмылку у Адама на лице. Он выпрямляется, откидывает челку назад, потом наклоняется, чтобы поймать взгляд Сюзанны. Подмигивает, хотя и смущенно.

– Проблема во всхлипах? – спрашивает он. – Мне попробовать еще раз без этого?

Он не ждет ответа Сюзанны.

Покашливает, прочищает горло, наклоняется вперед, занимая прежнее положение.

– Все это время! – восклицает он с мелодраматизмом в голосе. – Все эти страдания! Оказалось, мне всего лишь надо было найти кого-то, вроде тебя, Сюзанна! Кого-то, кто выслушает! – Он делает паузу, дает словам достичь цели, потом содрогается от наигранных рыданий. Левая рука вылетает вперед и хватает Сюзанну, сжимая до боли.

– Отпусти!

Адам, склонив голову, продолжает выть. Сюзанна борется, чтобы высвободить руку.

– Я сказала отпусти.