Плохие мальчики не влюбляются - Эля Пылаева

Решительно кручу головой. Не-е-ет! Никого ко мне пускать не надо.

«Умерла, так умерла!»

Рафаэль

— Раф, чего завис, ходи? — следят парни за виртуальным шахматным турниром.

Дину вчера забрала мать. И я пытаюсь сосредоточиться на игре в шахматы. Но сливаю уже третью партию. Статус падает еще ниже. Психуя, выключаю панель.

— Ууу…

— Дагер, ну ты чо?!

— Слил!

Падаю на спину, на кровать.

— Мне домой надо.

— Что-то случилось?

— Да нет…

— А то, что не случилось не ждет до выходных? — улыбается Саня.

— Не ждет, — вздыхаю я.

Ну не рабочая схема — держаться подальше. Нужна какая-то другая. Как жить-то? Я не функционален абсолютно — «ни петь, ни танцевать!».

Но дед, во-первых, улетел по делам, а во-вторых, не поймет, если я без уважительной причины свалю из школы перед экзаменами. А вот Серафима — вариант! Набираю ее, выхожу в коридор, чтобы не говорить при парнях. Достаточно им информации для стеба и так…

— Рафи, добрый вечер.

— Добрый вечер! Серафима, я хочу домой.

— Ты плохо себя чувствуешь? — обеспокоенно.

— У меня жуткая хандра. Я хочу чай с молоком, твои тосты и поваляться под одеялом.

— Мой мальчик… — сочувственно вздыхает она.

— Забери меня, пожалуйста! Позвони Алле.

— Но… Твой дедушка спросит нас с тобой о причине. И «хандра» его, боюсь, не устроит. А он и так тобой сильно недоволен.

— Когда он прилетает?

— Завтра.

— Окей, завтра с утра я уеду обратно. Ну что тебе стоит? Я ведь даже занятия не пропущу.

— Хорошо, я отправлю водителя.

— Спасибо!

Факт, что увижу Дину, очень будоражит! И тянущее ощущение в груди меняет акценты. Становится интенсивнее, но зато с легким оттенком эйфории.

Прислушиваюсь к этой тонкой щекочущей нервы ноте. Сосредотачиваюсь на ней.

Ой… Какое опасное ощущение. Это же можно подсесть.

На КПП, пока жду нашу тачку, пересекаюсь с Тиной.

— Этот долбанный мяч, оказывается, стоит немаленьких денег. Но откуда она могла знать? — говорит по телефону. — Скажи мне, мы можем как-то обратиться к пункту, что школа не несет ответственности за сохранность предметов роскоши и… Не относится к предметам роскоши? Жаль…

«Дура!» — беззлобно констатирую я.

Таюрская иногда просто пробка! Это при том, что она, можно сказать, отличница. Как она умудряется — загадка.

Но я рад, что Галу нагнут. Плохо, что война этим не закончится.

Поднимаю воротник пальто. На улице моросит и капли попадают на шею. Мерзенькая погодка.

— Раф, — скидывает она вызов. — Ты что здесь делаешь?

— С какого момента я начал отчитываться, Тина, — ухмыляюсь я.

— С момента, как нас поставили в пару! — упирает руки в бока. — Через полчаса у нас индивидуальная репетиция. Мне сейчас туфли привезут.

— О, черт… Извини. Но сегодня без меня.

— Ты офигел? — возмущенно. — Я хочу открывать бал.

— Лапин тебе в помощь тогда.

Он тоже бальник, но «люмпен».

— Попроси его в пару. Я сегодня не могу. А я так и быть поищу кого-нибудь другого.

Зеленого такого и зубастого. И до невозможности изящного.

— Ой, фу, — куксится Тина. — Лапин? Да ни за что!

— Тогда — «ой», — пожимаю плечами и сажусь в подъехавшую тачку.

Тина психует.

Обойдешься с открытием бала!

Я зол на них за свое чувство беспомощности по поводу Динкиного мяча. Хочется тоже врезать адекватно в ответ. В таких вопросах я не великодушен. Тине — достаточно обломаться с балом. Гала… Посмотрим.

Приезжаю уже на заходе солнца. Прячась наполовину за крышами, оно неожиданно сильно режет глаза. Стою на участке, пялясь на Динкин дом.

Как тебя оттуда выцарапывать?

«Дин, привет. Выйди на минуту.»

Жду, но сообщение не прочитано. Потом оно меняет цвет. И в следующее мгновение мессенджер пишет мне, что я больше не могу отправлять сообщений адресату.

Ну, зашибись! А что случилось то? Ты меня не блокировала, даже когда мы ругались. Опять снаряд в голове шевельнулся? Какой-то новый нерв задел?

Свет на первом этаже горит.

— Рафи! — выходит на крыльцо Серафима. — Ну что ж ты мокнешь?

А… Да. Передергиваю зябко плечами.

Если вламываться, откроен мамаша. И скажет, что «Диночка тренируется», отвлекать нельзя.

В расстроенных чувствах ухожу в дом.

— Ужинать будем? Я всех слуг распустила. Зачем они мне, когда вас нет, — вздыхает Серафима. — Но с радостью приготовлю тебе что-нибудь.

На автомате смотрю в окно. На Динкин балкон. Закрыт.

— Что ты глаз не сводишь… — треплет меня по волосам. — Хочешь, пригласи девочку на ужин. Я сегодня ее видела. Не хочешь? — заглядывает мне в глаза.

Опускаю взгляд.

— Хочу. Но она не пойдет.

— Почему? — удивленно. — Она встречается с другим мальчиком?

— Еще не хватало… — бормочу я. — Нет. Но причин много. Она… Короче, не ест она нихрена! — в чувствах жалуюсь Серафиме.

— Не ругайся.

— Извини.

— Почему не ест?

— Гимнастка. Нельзя. Соревнования…

— Сколько детей перекалечил этот спорт! — гневно фыркает она. — Почему еще не запретили законом? Я не понимаю… Что тебе приготовить?

— Баклажаны с сыром.

А Динка опять без ужина там. Ну и чего ты приехал-то ангел? На окна посмотреть?

Хочется достать скрипку и сыграть на балконе, раньше она всегда выходила, когда я делал так. Но теперь, уверен, не выйдет. Обещала же больше не слушать. Не сработает.

И я мечусь по комнате, то падая на кровать, то выхожу на балкон… Хватаю какую-то книгу. Не понимаю, что читаю. Включаю фильм, через десять минут ставлю на паузу, так как не могу уловить завязку. Ну что за дела?!

В комнате Дины свет не горит.

Одеваться к ужину лень. Да и Серафима никогда не ругала нас за непотребный вид. Поэтому я спускаюсь босиком, в расстегнутой льняной рубахе и в домашних штанах.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Пахнет божественно, рот наполняется слюной. И только я протыкаю вилкой баклажан, как замечаю боковым зрением движение. Поворачиваюсь. Дина…